— Да продлится жизнь вашего величества, — ответил я, — однако что до моего сокровища, то пусть меня рвут на части раскаленными щипцами, я не покажу его. Если хотите, я буду платить вашему величеству две тысячи золотых монет ежедневно. Но уж коли вы рассудите, что в ваших интересах лучше казнить меня, я готов скорее претерпеть все мучения, какие только вам заблагорассудится причинить мне, нежели удовлетворить ваше любопытство.
Как только я произнес эти слова, наместник взглянул на везира, спрашивая его мнение, и тот произнес:
— Господин, это — его сокровища. Пусть он живет себе в том же великолепии, что и сейчас, если станет аккуратно выплачивать деньги.
Его величество последовал совету везира и, оказав мне знаки внимания, позволил удалиться.
Когда юноша закончил свой рассказ, халиф, горячо желая увидеть эти сокровища, сказал:
— Мне кажется невозможным, чтобы любых сокровищ хватило на то, чтобы обеспечить такую щедрость, как у тебя. Если это не слишком большая просьба, то я хотел бы посмотреть на то, чем ты владеешь. Я готов дать слово и торжественно поклясться, что не злоупотреблю твоим доверием.
Абу-л-Касем ответил печально:
— О господин, ваше любопытство причиняет мне великую тревогу. Я мог бы удовлетворить его только на условиях, которые, вероятно, покажутся вам слишком суровыми.
— Какими бы они ни были, — ответил халиф, — я им подчинюсь.
— Тогда вы должны согласиться с тем, чтобы я повел вас туда безоружного и с завязанными глазами, держа в руках саблю наголо, которой нанесу вам смертельную рану, если вы попытаетесь нарушить законы гостеприимства.
— Я готов, — говорит халиф. — Давай пойдем немедленно.
— Нет, я не согласен, — отвечает молодой человек. — Оставайтесь у меня на эту ночь, и, когда вся прислуга заснет, я приду к вашей комнате и тогда проведу вас.
Сказав так, он послал за слугами и проводил халифа в великолепные покои. Путь им освещали слуги, несшие свечи в золотых подсвечниках. Невольники раздели халифа и ушли, поставив свечи в головах постели и в ногах. Ложе было сделано из благовонного дерева, распространявшего приятные ароматы. Ожидая того момента, когда хозяин позовет его, Харун был не в состоянии задремать. Абу-л-Касем пришел за ним около полуночи, когда вся прислуга крепко спала.
— О господин, теперь я к вашим услугам, — сказал Абу-л-Касем.
— Тогда пойдем, — ответил халиф, поднимаясь. — Я готов следовать за тобой, и, клянусь небесами и землей, ты никогда не пожалеешь о своей любезности.
Завязывая халифу глаза, юноша сказал:
— Ваш вид показывает, что вы — человек знатный, и я прошу прощения за то, что так обхожусь с вами.