Чекалин так и думал: все дело в ярком свете. У Силкова, стало быть, было то преимущество перед прапорщиком, что он сразу увидел пария хорошо освещенным. В таких случаях именно первый взгляд оставляет наиболее точное впечатление. Так что, если повезет, Силков много чего полезного может поведать. Да, окончательно решил Чекалин, сперва Силковым следует заняться; сейчас же, не откладывая. Но в это время зазвонил телефон. Майор Фирсов из ГАИ.
— Анатолий Васильевич, как там Силков мой, прибыл к тебе?
— Все в порядке, спасибо, — сказал Чекалин. — Сидит в коридоре. Как раз пригласить его хотел.
— А если мы оба с ним потолкуем? — попросил Фирсов. — Это не очень помешает твоим делам?
Чекалин подумал: вероятно, оно и лучше, если Фирсов рядом будет. Неизбежно разговор коснется того, почему Силков столь преступно пренебрег своими служёб- ными обязанностями, а это уже по епархии Фирсова, пусть он и разбирается.
— Нет, все нормально, — сказал Чекалин. — Ты свое выяснишь, я — свое.
— Спасибо, очень ты мне удружил! — с неожиданной пылкостью воскликнул Фирсов. — Выезжаю, так что буду через десяток минут.
Когда Чекалин положил трубку, прапорщик сказал:
— Я могу позвать рядового Михеева, если нужно.
— Нет, — сказал Чекалин, — позвать не получится, слишком мало у меня сейчас времени. Пусть он с вами зайдет к криминалистам, если, конечно, не переменил обувь… Да, вот еще: если он курит папиросы — сразу возвращайтесь, сообщите мне.
С первой же минуты разговора стало ясно: старшина Силков ушел в глухую защиту. Есть такая стойка у боксеров: перчатки и плотно прижатые к животу локти не позволяют противнику достать наиболее уязвимые места — лицо и «солнечное сплетение».
Глупость, конечно, никакая это не защита, тактика, которую избрал Силков. Разве что в своем только воображении кажется он сам себе неуязвим?.. Псевдоза- щитный тон этот придавал разговору крайне неприятный характер, превращал его в перебранку. Стоило майору Фирсову попросить его рассказать, подробно и по порядку, как было дело нынче утром, когда прапорщик из ВАИ сообщил об аварии такси, как Силков тотчас парировал:
— Какое дело? Не было, товарищ майор, никакого дела!
Фирсов, бедняга, даже побелел от ярости; тем не менее терпеливо разъяснил старшине, что под «делом» в данном случае он разумеет сам факт: какого рода сообщение сделал прапорщик, кого и для какой цели привел он на пост ГАИ.
Силков почему-то прореагировал только на часть вопроса: «для какой цели?» Весьма распространенная манера сворачивать разговор в сторону!
— А я почем знаю — для какой цели? Что я, старик Хоттабыч — чужие мысли читать!