— Знаете, — сказал Пономарев, — всякого за день наслушаешься. Я такие вещи обычно мимо ушей. А тут как узнал, что Щербанева убили, — сам не свой. Чем черт не шутит, может, мой пассажир не просто болтал спьяну…
— В котором часу это было? — спросил Исаев.
— Днем. От двенадцати до часу.
— Не позже?
— Нет. В час с минутами я уже обедал в кафе «Огонек».
Исаев обменялся с Чекалиным вопросительным взглядом. Они явно об одном думали: пьяный пассажир говорил об убийстве раньше, чем об этом стало известно в милиции. Что за этим — просто кабацкий кураж пьяного дурака, пустая выдумка, так затейливо совпавшая с правдой, или же точное знание им того, о чем говорил?
Чекалин спросил:
— Каков он из себя, этот «пришивальщик»?
— Плотный. Физиономия — наглая, бандитская.
— Какое-нибудь оружие видели у него — холодное, огнестрельное?
— Нет.
— Высокий?
— Среднего роста.
— Брюнет, блондин, шатен?
— Темной масти. Пожалуй, это «шатен» называется.
— Простите, Василий Васильевич, — сказал Исаев, — мне все-таки непонятно, с чего это он вдруг стращать вас стал? Может, вы отказывались его везти?
— Нет, ни слова ему поперек не сказал. Да и не стращал он — скорее хвастал.
— Вы помните место, куда его отвезли?
— Да. Липовая аллея, около магазина двухэтажный серый дом. Мне показалось, что он там живет. Шел, как к себе домой.
— Скажите, а как он расплатился с вами? Я имею в виду — не хотел ли улизнуть, не рассчитавшись?
— Нет. Как сказал: «Стоп, шеф!», так сразу и отдал мне трояк.
— Столько накрутило?
— Чуть меньше. Копеек на тридцать.
— Что-нибудь сказал напоследок?
— Нет, — покачал головой таксист. — Захлопнул дверцу и пошагал к дому. — Затем сказал, словно бы извинялся: — Наверно, зря я вас побеспокоил…
— Нет, что вы, — заверил его Исаев. — То, что вы рассказали, может оказаться очень полезным. У вас есть время?
— Я сегодня выходной.
— Вот вам бумага. Запишите, пожалуйста, в приемной свой рассказ. Самый факт: когда и что пассажир сказал вам.
Когда таксист вышел, Чекалин сказал Исаеву:
— Поручи участковому — пусть осторожно разведает.
— Полагаешь, не тот?
— Типичный горлопан. Если б что знал, а уж тем более если бы его рук было дело — можешь не сомневаться, помалкивал бы, тише воды сидел.
— А если поправку на пьяное состояние сделать? Что у трезвого на уме, то у пьяного…
— М-м, сомнительно…
— Послушай, Чекалин, а если бы это Блондин был, — интересно, ты так же спокойно вел бы себя?
— Ловко! Под седьмое ребро!.. Ты прав, старик, в нашем положении ничем пренебрегать нельзя. И уж тем наипаче — упираться лбом в одну-единственную версию. Так что, будь друг…