– Ну что ты его мучаешь, – с упрёком сказала мне Лизка, тоже заглядывая в машину. – Он вчера совсем измотался, пусть отоспится! А то со сна он нам такого начинит…
– Я… я не сосна, – внятно проговорил Саня, не открывая глаз. – Я, этот… который с иголками… Ливанский… Столетний… Дуб, короче…
Пришлось в срочном порядке выбираться из машины, чтобы без помех поржать. Отсмеявшись, я махнул рукой и оставил «дуб с иголками» отсыпаться. Лизка отправилась на поиски речки, явственно журчащей неподалёку, а я уселся на солнышке, прислонился спиной ко всё той же облюбованной мной сосне и, прикрыв глаза, подставил лицо теплу, надеясь, что Лизка не заблудится.
Мгновение пятнадцатое
Она оправдала мои надежды и не заблудилась. Я очнулся от дрёмы, оттого что рядом кто-то пел Лизиным голосом, тихо, словно только для себя и не для кого больше:
– Добрый лес, беспокойный день,
Дальний путь и мотив знакомый, знако-омый…
Я узнал эту песню – из того самого фильма, который мы смотрели у Лизки дома.
– Я хочу, чтобы мой настоящий друг
Оставался со мною в любой беде,
Чтобы были лесные цветы вокруг,
А дорога спешила к дому.
Я не знаю, кому и где
Эта песня моя поможет, помо-ожет…
Я хочу, чтобы мой настоящий друг
Оставался со мною в любой беде,
И когда улыбаются все вокруг,
Чтобы он улыбался тоже.
Я разлепил глаза и, прищурившись, принялся наблюдать за напевающей дальше без слов Лизкой. На голове лохматый венок, из которого торчат метёлки трав, волосы мокрые, лицо – сосредоточенное, такое, как будто она приняла для себя какое-то очень-очень важное решение… Я невольно залюбовался. Ну как её спутать с пацаном?..
Хлопнула дверь, и Саня удивлённо заметил:
– Ну у тебя и голос, Гальцев. Хороший, но, блин, как у девчонки!
Я собрался было вмешаться, но Лизка меня опередила, стаскивая венок и улыбаясь загадочно:
– Обычный у меня голос, Сань.
– Он у тебя что, до сих пор не ломался? Тебе сколько лет-то? – озадачился Шумахер, со сна ещё плохо ворочая мозгами.
– Не ломался, – Лизка улыбалась всё шире. – И не будет. Почему «как», Сань?
На лице Шумахера отразилась мучительная работа мысли.
– Гальце-ев… – наконец осторожно начал он, бессердечно дёргая себя за чёлку, – ты же не хочешь сказать, что…
– Гальцева, – поправила Лизка.
– Лёв, подожди…
– Лиза, – безжалостно поправила Лизка.
– Гальцев, не дури и скажи, что пошутил! – возмутился Саня.
– Ну, скажу, а потом ты обнаружишь, что под футболкой у меня спортивный топ – и что, опять потребуешь, чтобы я тебе соврала, что пошутила?
Лицо у Сани стало совсем несчастное.
– Ты хочешь сказать, что ты, Лёва, де… дев…