Легенды Львова. Том 1 (Винничук) - страница 19

– Не так-то это просто, пан воевода, – разводил руками комендант. – У нас мужик обычно ездит одним конём, а тот конь, которого извозчик пускает свободно идти по обочине, обычно идёт по левой стороне, потому что так всегда делалось в Австрии.

– Ой, да ну что вы говорите! Вы разве в цирке не бывали? Коня всему научить можно. А мужиков не штрафовать надо, а подарки вручать, если хоть раз по правой стороне поедет.

Комендант в ответ посмотрел на него, как баран на новые ворота: какие подарки? Но в тот же день Билык заказал у директора сталеварни сто складных ножей с выгравированной на лезвии надписью: «От львовского воеводы».

С тех пор каждый извозчик, завидев бьюик воеводы, тут же ударял коня батогом и гнал на правую сторону, чтобы получить нож, которым можно было потом похвастаться перед соседями. Слава о подарках воеводы катилась потом по всему воеводству. И так постепенно, постепенно австрийская привычка канула в небытие.

В летний день, когда солнце разливало по всему городу своё тепло, Олелько никак не мог усидеть в хмурых стенах замка. Но король, решая важные государственные дела, желал, чтобы он всегда был при нём, чтобы развлекал шутками его отяжелевшую голову.

Однажды Олелько не выдержал духоты в замке и сказал:

– Августейший король, позволь мне хоть сегодня отлучиться, ведь у меня есть срочное дело.

– Какое же? – удивился Данило.

– Да вот, нужно книги просушить, чтобы не зацвели.

Король решился отпустить Олелька, а тот, прихватив дерюжку, постелил её в саду да и задремал сладенько брюхом кверху.

Где-то под вечер вышел в сад и король, а с ним вместе и бояре гуртом. Тут видят – лежит Олелько, даже похрапывает.

– Эй, Олелько! – окликнул его король. – Ну как, просушил уже свои книги?

– Ага, вот сушу как раз.

– А где же они?

– Так вот где! – хлопнул себя по голове Олелько.

Пасхальное воскресенье выдалось солнечным и тёплым. Олелько, закончив завтракать, вышел на улицу и сразу же лоб в лоб встретился со своим кумом Андрушком, который был боярским челядинцем. Тот плёлся так понуро и печально, будто был только что с похорон. В руках он держал что-то завёрнутое в платок.

– Кум! – схватил его за плечи Олелько. – Что с тобой?

Кум молча развернул платок и показал раздавленное пасхальное яйцо. По оставшимся скорлупкам можно было догадаться, что узоры на крашанке были необычайно красивые, но что теперь это просто скорлупа.

– Так ты из-за этого яйца расстроился?

– Знал бы ты, что это за яйцо! – вздохнул кум. – Рисовала его моя боярыня. А боярин вот послал меня, чтоб я королю отнёс. Вот несу я, несу, как вдруг откуда ни возьмись выбежала ребятня – и на меня. Я споткнулся… и вот… сам видишь…