– Сань, если тебе плохо, приезжай. Бросай все и возвращайся!
– Мам, мне здесь неплохо.
– У тебя голос грустный!
За нарочито бодрыми интонациями она интуитивно разгадала мое истинное настроение.
– Не грустный, а немного уставший. Что я забыла в нашем поселке? Разве найду там такую хорошую работу, как здесь?
– Все так, – вздохнула мама. – Но приезжай хотя бы в гости. Ты уже столько времени у нас не была!
Она права. После переезда в столицу я ни разу не съездила в свой город. Мама приезжала ко мне два раза, один раз – с отцом. И все наше общение свелось к еженедельным звонкам по телефону.
– Ладно, мам, приеду. Может быть, скоро.
Остаток этого тянущегося, как жвачка, дня я провела за просмотром телевизора, равнодушно щелкая пультом с канала на канал, пока не остановилась на музыкальном. Убаюканная музыкой, я даже ненадолго погрузилась в поверхностную дрему, из которой меня опять вырвал звонок в дверь. Решив, что пришла Лейла, которой свекровь сообщила о моем визите, я обрадованно побежала к двери открывать.
Но на пороге стояла не Лейла.
– Как ты меня нашел? – спросила я неожиданного гостя, едва справившись с замешательством.
– Ты оставила медсестре адрес и телефон в свой первый визит ко мне в больницу, – пояснил с чуть смущенной улыбкой Кирилл. – Ничего, что без предупреждения?
– Заходи, заходи! – пригласила я, распахивая дверь и приглаживая взъерошенные волосы.
Мне неожиданно стало стыдно за свой излишне домашний вид – старый свитер и широкие вельветовые брюки, которые хоть и были когда-то модными и нарядными, но сейчас годились лишь на роль домашней одежды.
– Я приезжала к тебе в пятницу, но мне сказали, что тебя уже выписали.
– Да, в четверг, – пояснил Кирилл.
Он разулся и повесил на вешалку кожаную куртку.
– Хочешь чаю? – предложила я.
– Не откажусь, – улыбнулся он.
Нам обоим было немного неловко, как в мои первые визиты к нему в больницу. И хоть во время последних встреч мы довольно непринужденно общались, сейчас будто вновь налаживали тонкий контакт.
Мы прошли на кухню, и я порадовалась про себя тому, что успела перемыть всю грязную посуду. При Лелике мне не бывает стыдно за тарелки в раковине. Хороший это знак или плохой? Может быть, Леонид мне уже настолько привычен, что я не стыжусь при нем ни невымытой посуды, ни вытертых старых брюк, в которых не выйдешь на улицу. Или просто от Леонида не исходят такие притягательные для меня флюиды, как от Кирилла?
– Я приходил к тебе в пятницу вечером... – сказал он, присаживаясь за стол.
И я, не дав ему договорить, резко перебила:
– Так это был ты?!