Нет, Савва че боялся умереть. Он, еще в юности познавший красоту смерти, боялся другого... Отступиться! Остановиться в самом конце пути, перед дверью, которая вот-вот распахнется, отречься от всего, что бередит ум и душу! Его место в мастерской, его орудие — молоток и зубило, его признание — воскрешать мертвый камень. А война... Война обойдется без него.
Тесть выслушал Савву с многозначительной усмешкой, этому солдафону были неведомы терзания души, долг перед родиной он воспринимал слишком буквально. Савва злился на себя, ненавидел Штерна, нарочно не желавшего избавить его от унизительных объяснений и просьб, но продолжал говорить.
— Жалкий трус! — Тесть с неожиданной для его тщедушного тела силой рубанул кулаком по столу. Савва вздрогнул, но не от страха, а от омерзения. Как же гадко, когда миром правят вот такие... Товарищи Штерны! — Бронь тебе нужна? Червь!
Он едва не сорвался, едва сдержался от невыносимо острого желания вцепиться тестю в горло, зубами грызть эту неуемную, ничтожную тварь, посмевшую обозвать его червем. Он бы, наверное, и впился, и грыз бы, захлёбываясь прогоркшей, застоявшейся кровью Штерна, если бы в этот самый момент в комнату не вошла Анна.
— Папа, что-то случилось? — В ее взгляде были тревога и еще что-то странное, ранее неведомое. — Вы сейчас про фронт, да?
— Не волнуйся, солнышко! — Волчий оскал Штерна сменила отеческая улыбка. — Только не волнуйся...
— Сейчас все говорят про фронт, про войну. Это ведь скоро закончится, да, папа?
— Закончится. Непременно закончится! Собственно говоря, я потому здесь... — Штерн замолчал, и в глазах его мелькнула самая настоящая растерянность. — Я сказать хотел... Предупредить. Аннушка, ты же понимаешь какое сейчас сложное время. Понимаешь, что стране нужен каждый, кто способен держать оружие в руках. Для победы.
Ладони взмокли от ненависти и стыда. Савва вытер их о брюки, с вызовом посмотрел на ненавистного Штерна. Стране нужны его руки? Ну что ж, он готов! Он никогда не был трусом н никому не позволит...
— Аннушка, я ухожу на фронт. — Штерн смотрел лишь на дочь Савва как будто перестал для него существовать.
— Когда? — Анна тяжело, по-старушечьи, присела на стул вынула из прически серебряный гребень принялась бездумно расчесывать им волосы. — Папа, когда? — повторила уже другим, решительным голосом.
— Рапорт уже подписан, значит, через несколько дней. Но ты не волнуйся, девочка, Саввелий останется с тобой. — Быстрый взгляд в сторону Саввы, многозначительная ухмылка. — Я об этом позабочусь. А ты сделаешь все возможное и невозможное! — Указательный палец уперся в грудь Саввы.