— Господа, приступаем! — сообщил он торжественно.
— Погодите! — Верочка беспокойно заерзала на подлокотнике. — Может, кто-нибудь все-таки объяснит нам, что происходит?
— Да, было бы неплохо, — поддержал сестру Эдик.
— Прошу прощения, но я не уполномочен давать объяснения, — нотариус развел руками. — Моя задача заключается в том, чтобы огласить волю усопшей.
— Так оглашайте уже, наконец! — Томное сопрано Анастасии сорвалось на некрасивый фальцет. — Сколько можно?!
Оглашение завещания Наты заняло всего несколько минут, но произвело эффект разорвавшейся бомбы. Несколько бесконечно долгих мгновений в кабинете царила гробовая тишина, нарушаемая лишь перестуком дождевых капель за окном.
— Этого не может быть! — первым в себя пришел Илья. Его холеное, гладко выбритое лицо налилось нездоровым багрянцем. — С какой стати? Откуда вообще взялось это чертово завещание?
— Это, как вы изволили выразиться, чертово завещание составлено вашей покойной бабушкой незадолго до ее кончины.
— Фальсификация! — Острые коготки Анастасии впились в обивку кресла. — Как такое могло случиться? С чего бы такая несправедливость?
— А и в самом деле, — Эдик, враз утративший беззаботность и вальяжность, подался вперед, едва не спихнув с подлокотника Верочку, — это что за дележка такая?! С какого такого перепугу управление фондом и все активы достались ему?! — Он некрасиво, по-детски, ткнул пальцем в сторону Крысолова. — Кто он вообще такой?
— Кто он такой?! — взвизгнула Анастасия. — Ты бы лучше спросил, кто она такая! Ну, что ты лыбишься, Марта?! Ты ж тут никто! Ты ж деду даже не родная внучка! Мы родные, а вы с Натой — кошки приблудные, вас же из жалости... Это ж дедово все было... А теперь...
— А теперь приблудной кошке Марте переходит шестьдесят процентов всего состояния, — закончил за нее Эдик. — Приблудной кошке — почти все наши денежки, а какому-то шелудивому псу — дедов фонд!
Она не обиделась на «приблудную кошку», она уже давно не обижалась на этих... Своих родственников. Да и не до обид сейчас, потому что решение Наты оказалось полной неожиданностью для всех, даже для всезнающего Крысолова. Он стоял, в задумчивости скрестив руки на груди, глаз его не было видно из-за желтых стекол очков, но вертикальная складочка между бровей говорила об озадаченности. А «шелудивого пса» он, кстати, тоже пропустил мимо ушей. Или струсил? Не захотел связываться с задиристым Эдиком?..
— Так я не поняла, а нам-то что досталось? — Верочка требовательно дернула брата за рукав свитера.
— А нам, сестренка, кукиш с маслом достался! — прорычал тот. — По десять процентов на нос! Кому сказать — не поверят. Это же форменное издевательство!