— Ничего. — Он недоуменно пожал плечами, ухмыльнулся своей кривоватой улыбкой, и Марта его почти возненавидела.
— Видишь, Марточка, ты пустое место даже для таких, как наш новый родственник. — Анастасия неспешно облизнула пурпурные губы, и Марта удивилась, что язык у нее самый обыкновенный, а не по-змеиному раздвоенный. По ядовитости Анастасия даст фору самой опасной гадюке. По ядовитости и коварству...
— А ты хороша, Настена! — Задремавший прямо за столом Эдик вдруг встрепенулся. — Одним махом семерых убивахом! И младшую сестренку уделала, и нового родственничка приложила. — Он радостно хрюкнул, спросил заговорщицким шепотом: — А может, ты и сама бы не прочь с ним... За такие-то деньжищи?!
— Урод! Семейка уродов! — Анастасия швырнула столовый нож, вскочила из-за стола. — Спать пошла! Надоели!
— Ага, давай! — Эдик прощально взмахнул салфеткой. — Тебе ж еще в Париж лететь! Или с Парижем ты теперь пролетаешь?
— Как фанера над Парижем... — пропела Верочка.
— Сволочи! — Анастасия раздраженно дернула обнаженным плечом, едва не споткнувшись об дремлющего у камина пса, выскочила из столовой.
Следом, не говоря ни слова, встал Илья. Наверное, переговоры с адвокатом не принесли желаемого результата, потому что выглядел он еще мрачнее, чем днем.
— А где «до свидания, дорогие родственники»? — поинтересовался Эдик, до самого края наливая в бокал неразбавленное виски. — Где пожелания спокойной ночи?
— Пошел к черту! — буркнул Илья и громко хлопнул дверью.
— Нервные все какие стали. — Эдик опрокинул в себя содержимое бокала, зажевал виски куском ветчины, сказал задумчиво: — Ну, к черту так к черту! Пойду я, ребятки.
Он встал, чтобы не упасть, ухватился за скатерть, едва не сбросил со стола посуду, постоял немного, ловя равновесие, отвесил оставшимся шутовской поклон и снова едва не свалился.
— Не могу сказать, что вечер удался, но бывало и хуже. Я тут прикинул, десять процентов — это еще не самый плохой вариант. Это даже кое-что на орешки останется.
— На какие орешки, Эдик? — Верочка раздраженно поморщилась.
— На золотые, — сказал он и подмигнул Марте. — Удаляюсь, сестренки и братишки. Скучно с вами.
С уходом Эдика в столовой сразу стало пусто и тихо. Вязкую предполуночную тишину разбавляло лишь монотонное тиканье настенных часов.
— А ты уже устроился в доме, Арсений? — Ладошка Верочки многозначительно легла на руку Крысолова, а в голосе добавилось томных ноток.
— Не успел пока. — Он не спешил убирать руку, он улыбался вежливо-заинтересованной улыбкой. От улыбки этой Марте стало вдруг тошно, захотелось поскорее уйти.