Олег не поленился, привел свидетеля. Оказывается, она изменяла мужу с Костиком Троцким. Тем самым, который на их свадьбе громче всех кричал «Горько!», а потом, в их первую брачную ночь, спал пьяным сном на соседней кровати. Никакой первой брачной ночи тогда не получилось, потому что казенная кровать жутко скрипела при малейшем движении, и Липа боялась, что Костик проснется, а Олег сказал, что у них все впереди, и она ему поверила.
Как обидно! Месяц психотерапии насмарку…
Она не стала оправдываться и унижаться. Стерва так стерва… Изменяла так изменяла… Что уж теперь?! Главное, чтобы этот позор поскорее закончился. Она вернется домой, зажжет камин и все забудет.
Их развели и поделили пополам имущество. Из имущества у них была квартира и машина. Олегу достался «Фольксваген», детская и кабинет. Липе – гостиная с аквариумом и камином и спальня. Все почти поровну, почти честно…
Олег еще хотел, чтобы разделили и счет, но счет оказался как-то так оформлен, что разделить его не представлялось никакой возможности. Деньги остались Липе – какое счастье…
Домой ее отвезла Инга. Инга негодовала и материлась как сапожник. Наверное, для того, чтобы Липу проняло.
– Мартьянова! Ну что ты за дура такая бесхребетная?! – Смешно, всего час назад она была расчетливой сукой, а сейчас стала бесхребетной дурой. – Ты почему не защищалась?! Они же тебя оболгали, помоями облили с головы до пят! Даже я Олежика слушала и начинала верить, что моя подруга – это не Липа Мартьянова, а помесь гиены и гремучей змеи.
– Да пошли они, – Липа вяло отмахнулась. – Инга, может, напьемся?
– Напьешься еще, – проворчала подруга. – И про квартиру я тебя предупреждала! Какого хрена ты туда этого шакала прописала?!
– Тогда он еще не был шакалом, – Липа потерла виски.
– Да всегда он был шакалом, только ты, дура влюбленная, ничего не замечала. Олежек то, Олежек се! Олежек лучший на свете!
Оказывается, она не только бесхребетная, но и слепая. Стоило развестись, чтобы узнать о себе столько нового. Злость накатила внезапно, сжала горло холодными лапами.
– А что же ты меня не предупредила, что он такой?! Ты же моя лучшая подруга!
Обвинение было обидным и безосновательным. Инга ее предупреждала, еще до их с Олегом свадьбы, намекала, что он небезгрешен, что скуповат, трусоват и подловат. Может, слишком деликатно намекала? Может, нужно было сказать прямо: «Мартьянова, твой будущий муж негодяй и бабник, а «раненая душа поэта» – это всего лишь ширма». А она бы тогда поверила? Да ни за что на свете! Любовь зла…
– Я тебя…
– Я знаю, – она не дала Инге договорить. – Извини, я просто очень расстроена, вот и ищу виноватых. Но ты ни при чем, ты меня предупреждала, я помню. Только твоя правда мне тогда была не нужна. До правды еще нужно дорасти.