Коляныч обещал приключения и немного криминала. Тим хотел приключений и боялся криминала. Прав был отец, когда называл его бесхребетной тварью. Ни на что-то он, Тимофей Чернов, не годится. Можно паковать вещи и валить из Африки ко всем чертям. Он уже все себе доказал, все про себя понял. Он тварь бесхребетная, и от изменения географического положения суть не меняется.
В тот день, когда Тим, наконец, все это осознал, он решил напиться. И не пионерским пивом, а самой что ни на есть взрослой водкой, чтобы хоть на прощание, хоть под самый конец почувствовать себя настоящим мужиком. А потом можно будет начинать паковать вещи…
Он почувствовал себя мужчиной, осилив половину бутылки. Странное и новое чувство бесшабашной радости ему понравилось, а недавние душевные терзания показались вдруг надуманными и незначительными. Захотелось подвигов и приключений. Вот прямо сейчас!..
Тим шел по тихим запутанным улочкам спящего города, время от времени останавливался, чтобы сделать глоток из бутылки, прихваченной из бара, радостно улыбался и думал, что жизнь, в общем-то, не такая уж и плохая штука. Особенно если смотреть на нее через призму пустой бутылки.
Он пошел этой дорогой совершенно осознанно. По крайней мере, специально не выбирал. Просто как-то само собой получилось, что ноги принесли его к дому Коляныча. Дом был добротный, огороженный высоким каменным забором. В заборе имелась железная дверь. Тим дернул за ручку – заперто. Почему заперто?! Коляныч сказал: «Приходи, когда надумаешь». Вот, он надумал и пришел. И уходить отсюда не собирается. Ни за что!
Железная дверь противно громыхала и лязгала под ударами его ботинка. В округе проснулись и залаяли собаки, послышались возмущенные людские голоса. Тим устал барабанить в дверь и решил передохнуть. Он прислонился плечом к двери и сделал глоток из бутылки. Оказалось, что водка закончилась, и настоящий мужчина в Тимовой душе возмутился: «Водки нет, калитка заперта, что за…» Додумать он не успел – дверь внезапно подалась, и Тим стал заваливаться в открывшийся проем. Он бы упал, обязательно упал, если бы кто-то невидимый не ухватил его за шиворот и не втащил во двор.
– Что ты орешь?! – человек говорил по-русски с сильным акцентом.
– Я не ору, я за приключениями! – Тим попытался вывернуться из цепких лап незнакомца, разговаривать с пустотой ему не нравилось, захотелось заглянуть в глаза нахалу, посмевшему хватать его за шкирку, как несмышленого котенка. – Пусти!
Его отпустили. Стальные пальцы разжались, и Тим с совсем не мужественным воплем рухнул на твердую, как камень, землю.