Не отказываться! Отказываться от мира, не зная его, как это делается иногда, значит обречь себя на бесплодное и унылое одиночество. В этом нет ничего общего с уединением созерцательной жизни мыслителя. Если мыслитель избирает себе такую жизнь, он никогда не откажется от нее: отказ от нее и участие в практической жизни принес бы ему уныние и равнялся бы его гибели. Он никогда не откажется от созерцательной жизни, потому что он знает ее и знает себя. Он стремится в свой воздух, ищет радости себе.
Почему ближайшее становится все дальше от нас? Чем больше мы думаем о том, что было и будет, тем более бледнеет пред нами то, что есть теперь. Если мы живем с умершими и умираем в их смерти, что же такое для нас «ближние»? Наше одиночество тогда становится еще большим, и именно потому, что вокруг нас шумит все течение человечества. Страстность, которая присуща всему человеческому, все более и более усиливается в нас, – и именно вследствие этого нам кажется, что все окружающее нас как будто бы стало более равнодушным и слабым.
Правило. «Правило для меня всегда интереснее, чем исключение», – кто так чувствует, тот далеко ушел в познании и принадлежит к числу «посвященных».
Воспитание. Мало-помалу мне стал ясен общий недостаток способов нашего образования и воспитания: никто не учится, никто не стремится, никто не учит переносить одиночество.
Удивляться возражению. Так как это сделалось ясным для нас (так думаем мы), то нам нечего бояться противодействий с этой стороны, и мы изумляемся тому, что видеть все ясно мы можем и, однако, не можем быть в безопасности! Это та же глупость и то же удивление, в каких оказывается муха пред оконным стеклом.
В каких расчетах ошибаются самые благородные. Дают кому-нибудь все свое самое лучшее, самое драгоценное, – теперь любовь уже не может ничего больше дать, но тот, кто принимает это, не считает это, конечно, своим лучшим, и, следовательно, у него нет той полной признательности, на которую рассчитывает дающий.
Табель о рангах. Во-первых, есть поверхностные мыслители; во-вторых, есть глубокие мыслители, те, которые стараются проникнуть в глубину вещи; в-треть-их, есть основательные мыслители, которые стараются дойти до основы вещи, а это гораздо важнее, чем спускаться только до их глубины; наконец, есть такие мыслители, которые суют голову в трясину, где нет ни глубины, ни основания!
Учитель и ученик. К гуманности учителя принадлежит предостерегать ученика от себя самого.
Уважать действительность. Можно ли смотреть без слез и без сочувствия на эту ликующую народную толпу? Прежде мы невысоко ставили предмет их ликования, и теперь мы думали бы еще так, если бы не пережили сами этого! До чего же, следовательно, может довести нас опыт! Что же такое наши мнения! Чтобы не затеряться, чтобы не потерять своего