Вдруг к ударам волн о борт шлюпки, к шуму ветра и дождя прибавился какой-то посторонний звук, он нарастал. Несомненно, это была мощная скоростная машина. Натренированный слух летчика определил высоту — не более ста метров. Неужели Крамцов? Ну, а кто еще решился бы так снизиться? Эх, если б ракета!
Несдерживаемым душевным усилием Иван звал друга и в то же время повторял: «Уходи, уходи скорей». Он боялся, что Крамцов, пытаясь в отчаянном и бесполезном порыве обнаружить крохотную шлюпку, наткнется на прибрежную сопку или вершину острова. Собственная трагедия казалась ему сейчас слишком незначительной в сравнении с тем риском, которому подвергал себя друг.
И Крамцов ушел. Где-то за низкими облаками таял рокот турбины. И снова — тишина, шуршанье пенистых гребешков да характерное «плюх-плюх» о шлюпку.
Тут он впервые осознал свое одиночество, пусть временное. Что его шлюпка среди шумящей, враждебной стихии? Щепка, не более! И все равно надо плыть. Плыть, пока не придет спасение…
Двадцатидвухлетний лейтенант Кузовлев, получивший назначение на Н-ский аэродром, расположенный невдалеке от залива, перегонял туда новенький вертолет. Это был первый рейс Кузовлева в качестве командира экипажа.
Он был в самом прекрасном настроении, его ожидала служба на заполярном аэродроме, ему виделись долгие полярные ночи, бураны, необыкновенные задания, высадки на каких-то одиноких льдинах… Воображение рисовало лейтенанту такие яркие и героические картины, что если бы по прибытии на аэродром он получил приказ слетать на Северный полюс и обратно, то ничуть не удивился бы, а, как положено, щелкнул каблуками и ответил: «Есть».
То, что погода не благоприятствовала полету, приятно волновало командира корабля. Очень низко, даже еще ниже вертолета, то и дело проплывали какие-то белесые клочки, иной раз целые облачные острова, скрывая землю, и тогда лейтенант уверенно смотрел на авиакомпас и вел машину к уже близкой цели.
Вершины сопок, проглядывавшие сквозь облака и поросшие чахлым редколесьем, медленно проплывали в стеклах кабины, иной раз так близко, что можно было разглядеть каждую причудливо изогнутую ветром, бледненькую северную березку. Вскоре пошел дождь, и сопки стали просматриваться как бы сквозь мутную пленку. Приближались к заливу. В тусклых сумерках был уже ощутим переход к вечерней тени, и Кузовлев с удовлетворением отметил, что в пункт назначения они явятся как раз к наступлению ночи.
Вот тут-то вертолет вызвали с аэродрома. По тому, как резко и четко прозвучал голос в наушниках, лейтенант понял, что они находятся уже недалеко от цели.