В конце прошлого лета он был не в состоянии понять причину, по которой она так неожиданно исчезла. Основная причина состояла в том, что он вел себя как придурок. Он всегда был занят собственными проблемами и от этого был не способен замечать проблем других людей. За это он себя ненавидел, но толку от этого было мало. Он думал о том, как глупо пытался вызвать у Алисы ревность, чувствуя себя теперь полным идиотом. Он с легкостью вообразил себе жестокость, холодность и предательство с ее стороны, но не мог догадаться, что ее уход никак не связан с ним.
У него нет веры. Какой внушительный провал — пожалуй, серьезней всех прочих. Но причина одна и та же. По части сомнений он мастак, а вот верить не способен. У Алисы же вера есть.
«Теперь я понимаю, — хотел он сказать Алисе. — Я тоже ее люблю. И чувствую то же самое, что ты. Я поступил бы точно так же».
То, что они с Алисой совершили вместе, было предательством по отношению к Райли. Правильно или неправильно, но в этом заключалась истина. Тогда он старался это проигнорировать, но теперь отчетливо понимал. Они в то время пытались отделаться от нее, ускользнуть без всяких объяснений. В обычном мире, живущем по обычным правилам, такое вполне допустимо, но они трое с самого начала договорились жить по особым правилам. Приходилось, по меньшей мере, их придерживаться. Нельзя было просто их игнорировать. Никакая любовь не могла оправдать его с Алисой.
Но что им с Алисой оставалось делать? Какова была альтернатива? Разве могли они пребывать в этом подвешенном состоянии до конца жизни? Это представлялось невозможным.
Он мог бы остаться в Калифорнии. Возможный вариант. Мог бы остаться там навсегда и построить новую жизнь. Возвращаясь прошлым летом на Файер-Айленд, он говорил себе, что просто прогуляется по острову, скажет всем «привет» и отчалит. Но в глубине души он знал, что, вернувшись, выбрал Райли и Алису, прошлое и будущее. Беда была в том, что они не могли сосуществовать.
«О Райли!» Он вспоминал, как вчера поздно вечером она жадно всматривалась в свои карты, выигрывая партию за партией. Несмотря на все происходящее, ее прямодушие, присущая ей непосредственность не изменились. «Мы не можем взять тебя с собой и не можем тебя оставить». Он осознал справедливость этого еще до того, как они узнали про ее больное сердце.
Алиса пыталась отделаться от назойливых, тревожных мыслей и хоть немного поспать, когда в дверях появилась Райли.
— Я замерзла, — сказала она.
Кожа у нее была голубоватого оттенка, и Алиса забеспокоилась.
Алиса отбросила одеяло в сторону.