Не то было с Полом.
— Алиса! — завопил он. — Ты знаешь, что такое «уваливаться»?
Она увидела, что, забираясь в лодку, он совсем потерял над собой контроль. Она догадалась, что он хочет ее схватить, и завизжала, вскочив на ноги и покачиваясь на парусине.
— Прости меня!
Она пыталась увернуться от него, но куда ей было деться? Отступив на край брезента, Алиса хотела спастись на гондоле.
— Сейчас поплаваешь, — сказал он ей, стряхивая с себя воду.
Он никогда не плавал в заливе по собственному желанию.
— Пол! — смеясь, пронзительно закричала она.
Он тоже смеялся и обнял ее мокрыми руками.
— Прости, детка.
— Нет!
Она снова завизжала, ругая себя за то, что ведет себя по-девчоночьи. Потом почувствовала, как он сжимает ей бедра — сначала нежно, потом более твердо.
— Пол! Лучше не надо! — От сильного смеха она едва дышала. — По-ол! — закричала она, когда он столкнул ее в воду.
Райли сидела в своем кресле скрестив ноги в десяти футах над песком и смотрела вдаль на воду. Здесь было удобное место, расположение которого по отношению к окружающему миру доставляло ей удовольствие. В тот момент в воде не было пловцов, за которыми следовало бы наблюдать. Так часто бывало во время дежурств, и она ничего не имела против. Ей нравилась эта свобода, когда она блуждала взглядом по поверхности моря, ни на что не натыкаясь вплоть, должно быть, до самых Азорских островов. Рано утром в воде бывало, как правило, несколько пловцов — ветеранов океанских заплывов. Они обычно заплывали далеко, но не доставляли Райли, как спасателю, никаких хлопот. Иногда появлялись серферы, но она не следила за ними так, как за обычными прыгунами по волнам. Она знала этих серферов, а они знали ее. Она иногда занималась с ними серфингом и понимала, что они уважают ее способности и отвагу. Они скорей бы утонули, чем позволили ей себя спасти.
Ей казалось, эта привычка появилась у нее давно. Когда она вглядывалась в воду, то какая-то ее часть всегда высматривала дельфинов. За свою жизнь она видела их с этого берега раз десять, и каждый раз это приводило ее в невыразимый восторг, но в то же время вызывало у нее некое чувство, едва ли проявляющееся в других обстоятельствах. Чувство неполноты, желание большего и нового, чем то, что у нее уже есть.
Если верить ее отцу, первое слово, произнесенное ею в младенчестве, было «прыгать», а второе — «брызгать». Она быстро соединила эти слова воедино, чтобы описать дельфинов из аквариума на Кони-Айленде. Единственное, чего ей хотелось, это поехать смотреть дельфинов, и еще, чтобы о дельфиньей паре Марни и Турке стали говорить как о членах их семьи. Райли любила смотреть, как они прыгают и брызгаются. Она помнила, как, разыгрывая из себя дельфина, бросала в унитаз монетки. Отчасти она это помнила, а иногда ей об этом рассказывали. В течение многих лет, если только не проводили время на пляже, они по воскресеньям ездили в аквариум. Аквариум был под открытым небом и нравился Райли еще и по этой причине. «С тобой было столько хлопот!» — так мать комментировала ее постоянные требования.