Алиса направилась к маяку, пытаясь преодолеть линию прибоя, но ее относило обратно к берегу.
Она гребла все сильнее, с трудом переводя дыхание. Снова посмотрев вверх, она поняла, что почти не продвигается вперед. В свете луча от маяка она увидела, что Райли с Полом в воде уже нет и что они на берегу. Они не боролись с прибоем, а просто шли по песку в сторону дома.
Выйдя из воды, она устремилась за ними, пытаясь на ходу отдышаться. Пока шла, Алиса прикрывала грудь руками, чувствуя, как крестик, который она носила на цепочке, колотит ее по грудине.
Она увидела, что на Райли, в отличие от нее, было нечто вроде купального костюма, и Алисе стало вдвойне неловко. Райли всегда одевалась с мыслью о том, что, возможно, придется плавать, в то время как для Алисы это было откровением, к которому она никогда не была подготовлена. Пол шел с голой спиной, в прилипших к телу мокрых трусах. Она изучала его спину, мужскую спину, красивую от природы, плюс все те годы, когда он побивал всех в плаванье.
Райли была ниже Пола на несколько дюймов, но шла размашистыми шагами. У нее были широкие плечи и узкие, как у мальчика, бедра. То, как она встряхивала мокрыми волосами, никому не показалось бы нелепым.
Сделав еще несколько напряженных шагов, Алиса приноровилась наконец к их легкой поступи и пошла рядом, переполненная сомнениями. Она хотела, чтобы Пол ее заметил, но также хотела как можно скорее найти и надеть свою футболку. Ей хотелось погрузиться по шею в луну, понежиться в этой приливной Алисиной заводи, предавшись мечтам о Поле, доставляющим ей тревожное удовольствие и какую-то тихую боль.
Ей был знаком страх остаться позади. Но она боялась также оказаться впереди.
На следующий день Алиса пришла составить ему компанию в его работе над статьей. Поначалу он был удивлен и не знал, чего ждать. Его привело в смятение то, как она выглядела ночью и особенно как ее, освещенную луной, пробирала дрожь. И еще его смутило то, как его тело реагировало на вид ее тела. Теперь, при утреннем свете, он стыдился всех тех наслаждений, которые привиделись ему во сне.
Он вдруг с тревогой подумал, что она может оправиться от амнезии, возникшей после стрижки волос, и уже готов был попросить ее уйти, проигнорировав ее вопросы о том, что он пишет и зачем. Он был так на это настроен, что, когда вопросов не последовало, был почти разочарован. Вместо того чтобы задавать вопросы, Алиса зевнула, как кошка, и устроилась на его неубранной постели, отвернувшись от него, чтобы смотреть в окно на океан.
— Нет больше Алисиного пляжа, — пробормотала она.