Можно ли ей его поцеловать? Позволит ли он это? Скажет ли он потом, что ничего не было? А может быть, заняться с ним любовью? Может, ей просто раскинуть ноги, позволить войти в себя и удовлетворить ее желание, а потом согласиться с ним, что ничего не было?
Она пододвинулась к нему еще ближе, смело прижавшись бедрами к его бедрам, хотя их разделяли его шорты и ее пижама. Возможно, верхняя часть его туловища этого не хотела, а вот нижняя определенно да. Она немного поерзала вместе с ним. Чье тело может против этого устоять? Глаза она так и не открывала.
«Я спал, — мог он сказать. — Что произошло? Я думал, ты тоже спишь».
Если бы она вот так ему отдалась, стоило бы это того? Господи, если в конце концов Дон Рон лишит ее девственности, не будет ли она чувствовать себя полной дурой?
Она открыла глаза и бросила взгляд украдкой. Это не Дон Рон, и у него глаза не закрыты. Нечестно, что он смотрит, а она нет.
Он поймал ее взгляд. Она почувствовала, как он разжал объятия и отодвинул от нее бедра.
В ней проснулся остаток гнева прошлой ночи, который довольно отчетливо проявлялся в сгибе его напряженного локтя.
Она села на постели, и он тоже сел. У него был такой вид, словно он был удивлен, увидев ее здесь.
Ей хотелось выкрикнуть: «Это ты пробрался в мою постель, а не наоборот!» Но в то же время жалко было терять это настроение. Ведь не все умерло, правда?
Она оглядела его, сидящего на ее постели. Без рубашки, укрытый ее простыней, с неровной стрижкой и страдальческим выражением лица. По крайней мере, выглядело все так, словно они занимались этим. Она с мстительным чувством пожелала, чтобы прямо сейчас в комнату вошел кто-то из ее родителей. Что бы он сказал в таком случае?
Он опустил ноги на пол. Черт бы его побрал, он уже стирает!
«Нельзя стереть то, чего нет», — сказал он как-то.
— Приехала моя мать, — сказал он.
В его дыхании чувствовались винные пары.
Она кивнула. Это кое-что объясняло. Из нее снова хотели сделать палочку-выручалочку, но она больше для этого не годится. Она выросла и сама бедствует. Разве не в этом вся проблема?
— Надолго?
— Только на сегодня.
— А-а. — Алиса вдруг почувствовала, что для разговора о его матери обнажена чуть больше, чем следует — на ней было белье типа бикини и коротенькая футболка. — Как она поживает?
— Все так же.
Кивнув, она скрестила руки на груди.
— Хочешь, чтобы я зашла повидаться?
— Нет, — быстро ответил он. — То есть если хочешь, пожалуйста.
Он встал.
Господи, он снова собирается уйти, и они окажутся как раз на том месте, с которого начали. Сон окончен. Настроение испорчено.