– Не нравится мне это, – сказала Лена, когда в девять сорок пять утра они стояли у подножия восточной стены Бодрумской крепости. Ниже на берегу кишела туристами пристань. Еще ниже на волнах плавно покачивались с десяток прогулочных яхт.
– Мы хорошо скрыты, – ответил Триг. – У нас много вариантов отхода.
– Но там полно женщин с детьми, – хмуро возразила Лена. – Мы не знаем ни на чем они приплывут, никогда. Что будет, если мы их пропустим?
– Это должен быть дорогой океанский катер. К тому же у женщины с ребенком будут телохранители. Мы без труда их заметим, Лена. Они просто еще не приплыли.
– Ненавижу ждать, – буркнула она. – Сколько сейчас времени?
– Девять пятьдесят.
Они торчали тут с половины восьмого, изображая туристов, подыскивая себе место и делая снимки крепости. На этой красивой шумной пристани приятно было позавтракать, но завтрак давно закончился, и постепенно Лену охватила нервозность.
– У меня плохое предчувствие, – сказала она. – Даже не знаю почему. Что-то тут не то. – Она взглянула на Трига и заметила мелькнувшую в его глазах смешинку. – И не говори, что у меня осталось слишком мало кишок, чтобы что-то чувствовать кишками, потому что ты ошибаешься. Добрая половина здешних филеров уже полчаса не сводят с нас глаз. Они могут узнать, кто мы такие.
– Зачем им это нужно? Мы ничего не сделали, – возразил Триг. Он заставил Лену встать и, положив ей руку на плечо, повел в сторону дневных прогулочных яхт, тех, которые отплывали в десять утра и возвращались ближе к вечеру. – Мы и не собираемся ничего делать.
Через десять минут они дошли до конца пристани, но никаких признаков Джареда по-прежнему не обнаружили. Остановившись, они стали смотреть на море.
– Как твоя нога? – спросил Триг.
– Болит, сволочь.
– А в остальном ты как? – Триг потирал рукой свой загривок и старался не смотреть Лене в глаза. – Еще что-нибудь болит?
– Ты имеешь в виду из-за секса?
Триг кашлянул, и его шея начала постепенно краснеть.
– Да.
– Эти боли и недомогания достались мне тяжким трудом, и я ценю каждую из них, – тихо сказала Лена. – Не могу поверить, что я могла забыть, какой ты талантливый в этом деле. И какой чуткий.
Триг выглядел так, словно ему хотелось провалиться сквозь землю.
– Эй, – нежно успокоила она, – мне действительно жаль, что я не могу ничего такого вспомнить. Хотя должна была бы, потому что это нечто умопомрачительное. Я говорю это на случай, если у тебя все еще осталось сценическое волнение, и на случай, если оно связано с тем, что я не помню, как мы занимались любовью. Можешь мне поверить, ты делаешь это так, что ни одна женщина не захочет такое забыть.