Уже потом я узнал, что плотину на реке Аргандаб охраняет всего один царандоевский батальон, численностью около пятидесяти человек. Эта охрана была чисто символической, и никому она была не нужна. Ни «духам», ни чиновникам. Хотя чиновникам она как раз и была нужна, для того чтобы «крутить кино» с водосбросом.
Попив чайку и душевно побеседовав с Мир Акаем, решил пройтись пешочком до спецотдела. Аманулла меня уже ждал, приготовив изрядную кучу агентурных сообщений.
Перебирать вместе с ним эти «шкурки» не было никакого желания. Я попросил его отобрать только ту информацию, которая имеет хоть какое-то отношение к проводимой операции. Таких сообщений все равно оказалось много. Тогда я попросил Амануллу выбрать те, в которых речь идет о намерениях «духов» на ближайшие день-два.
Таких набралось с десяток. Их-то я и проштудировал вместе с Амануллой. Ничего особенного или сверхсрочного в этих сообщениях не было, а стало быть ехать сегодня с докладом на ЦБУ не имело никакого смысла. Попрощавшись с Амануллой, я побрел обратно в царандой. Рабочий день советников закончился. Собрал всех своих мужиков, сели в «таблетку» да и поехали в Компайн.
Не идет сегодня что-то работа. То ли погода начинает меняться не в лучшую сторону и заранее начинает давить на психику, то ли какое-то нехорошее предчувствие никак не дает сосредоточиться.
Но что-то было не то и не так.
Говорят же, что собаки заранее чувствуют землетрясение. Наверно, и мы, все находящиеся здесь, в Афгане, превратились в таких вот собак, с обостренным чувством к приближающейся опасности. Вот и на этот раз интуиция меня не подвела.
Когда въезжали в «Компайн», я сразу понял, что произошло что-то нехорошее.
От ворот было видно, что около виллы, где проживал Витя «Камчатский», стоит толпа людей. Они жестикулировали руками и о чем-то оживленно говорили. Подъехав ближе, мы увидели следующую картину. Царандоевский ГАЗ-24, оборвав ограждение из колючей проволоки, всем кузовом заехал на минное поле, окружавшее «Компайн» со всех четырех сторон. Правое переднее колесо машины наскочило на противопехотную мину, и от взрыва его разорвало в клочья. Взрывной волной оторвало правое крыло, и оно, отлетев, словно лист бумаги, метров на десять в сторону, лежало на пригнувшихся стеблях камыша, в изобилии произроставшего на минном поле.
Витя «Камчатский» сидел в машине на водительском месте. Он делал какие-то непонятные движения руками, по-видимому пытаясь открыть дверцу. При каждом таком его движении стоявшие сзади машины люди начинали кричать:
– Витя, стой! Не открывай дверь! Не выходи, взорвешься!