Исмат возвращался из Кабула злющий-презлющий. Расхаживая по салону самолета авиакомпании «Бахтар» и потрясая зажатым в руке «Стечкиным», он втолковывал перепуганным пассажирам, что в этом пистолете есть два специальных патрона – для Таджа и его жены-проститутки. По прилете в Кандагар Муслим прямо из аэропорта укатил в свой Бульдак, где ударился в беспробудное пьянство. А позавчера, во время очередной встречи с генералом Варенниковым, Тадж сделал заявление, что Исмат готовит чуть ли не вооруженный переворот в провинции. Так это на самом деле или всего лишь очередная выдумка Таджа, никому не известно. Но с учетом непредсказуемости характера Исмата такой поворот событий никак не исключается.
– Да-а, веселенькая история, ничего не скажешь, – подытожил я исповедь командующего. – И вот, на фоне всех этих событий, вы принимаете решение о проведении переговоров с Мамад-ханом. Не рановато ли? Не получится ли так, что, узнав о ведущихся переговорах, Исмат предпримет встречные меры, направленные на их срыв? Или хуже того, чего доброго еще по дороге перестреляет всех царандоевских волонтеров.
– Вряд ли Исмат рискнет на такое. Не в его интересах сейчас конфликтовать с царандоем. Да и Гулябзой не простит ему такого подлого коварства. Ведь после встречи с Исматом Гулябзой заверил Наджиба, что смог достичь определенной договоренности с этим неуправляемым возмутителем спокойствия.
– Тогда я не совсем четко понимаю, зачем было вчера устраивать весь этот спектакль с направлением информации в Кабул? Какой резон в том, что я сообщил о предстоящих переговорах? Ведь если вы их запланировали, то все равно проведете. Ни я, ни руководство Представительства противостоять этому никогда не будут. Это ваше внутреннее дело – с кем и как вести переговоры для обеспечения безопасности в провинции. В конечном итоге, основной спрос за результат будет лично с вас, а не с меня. Я могу только что-то рекомендовать, а предпринимать реальные шаги по стабилизации обстановки в провинции все равно придется вам. Ведь так же? Или я что-то не совсем правильно понимаю?
– Все правильно, – согласился командующий, – и поэтому завтра мы вместе будем разыгрывать второй акт этого спланированного спектакля.
– Мы – это кто? – насторожился я.
– Царандой и мушавер-саиб, – невозмутимо ответил Мир Акай.
– Не понял, а я-то здесь причем?
Командующий улыбнулся в свои пышные усы и, стрельнув в меня проницательным взглядом своих карих глаз, начал излагать сущность «второго акта».
– О том, что будут вестись переговоры с Мамад-ханом, знает ограниченный круг надежных и проверенных офицеров царандоя. А теперь вот и мушавер-саиб в это посвящен. Независимо от того, как пройдут эти переговоры, сам факт их проведения на первом этапе будет засекречен для посторонних, в том числе и взаимодействующих. По крайней мере до тех пор, пока на постах второго пояса обороны не начнется замена личного состава царандоя на ополченцев Мамад-хана, об этом не должен знать никто лишний. А чтобы поездка группы сотрудников царандоя в приграничную зону ни у кого в Кандагаре, Тахтапуле и Спинбульдаке не вызвала лишних вопросов, она будет проводиться под видом планового распределения гуманитарной помощи, поступившей на днях из Советского Союза.