Мэггс охнула, и губы Призрака торжествующе обрушились на ее рот.
Нет! Нет, нет, нет. Она не такая. Она не должна ничего чувствовать.
А Призрак не останавливался. Он собирался заставить Мэггс предать себя саму, предать Роджера, но она не могла этого допустить.
Призрак был так настойчив в своем желании продлить поцелуй. Его язык скользнул меж губ Мэггс и… и…
Призрак отпустил руки своей жертвы.
А она завела их ему за спину, вытащила из рукава кинжал и ударила негодяя со всей силой, на какую только была способна, вложив в удар весь свой страх и горе.
Мэггс ощутила сопротивление ткани и тугих мышц и с отвращением подумала, что точно так же она разрезала бы кусок мяса. Она постаралась воткнуть лезвие как можно глубже, до тех пор, пока оно не уперлось во что-то твердое.
Призрак поднял голову и наконец — наконец — посмотрел на Мэггс своими серыми глазами, полными ужаса и боли, и с его окровавленных губ сорвалось:
— О Мэггс…
Отвратительные бесы Отчаяние, Горе и Утрата пытались сбросить Веру, но она оказалась сильнее и крепко держалась за спину Арлекина. Он не оборачивался, чтобы посмотреть на нее, но она чувствовала, как напрягаются и расслабляются его мускулы под ее пальцами.
«Чего ты хочешь?» — прохрипел он.
«Я буду держаться за тебя до тех пор, пока ты не согласишься отпустить душу моего возлюбленного», — храбро ответила Вера.
Арлекин лишь кивнул.
«Тогда приготовься пересечь Реку Скорби…»
«Легенда об Арлекине»
Только глупец теряет бдительность на Сент-Джайлзе. Эти слова в сознании Годрика звенели, произносимые голосом его покойного наставника сэра Стэнли Гилпина.
Сэр Гилпин назвал бы Годрика конченым идиотом, увидев его сейчас с торчащей из спины рукояткой кинжала, принадлежащего его жене.
— Годрик!
Годрик заморгал, сосредоточившись на лице Мэггс. По нему разлилась мертвенная бледность, а глаза расширились от ужаса в тот самый момент, когда с его губ сорвалось ее имя. Но все изменится, когда она вспомнит, что считала его убийцей своего любовника.
Поблизости раздался стук копыт.
Годрик завел руку за спину и схватился за рукоятку кинжала.
— Святые небеса, я тебя убила! — В глазах Мэггс стояли слезы, и Годрик пожалел о том, что у него нет времени, чтобы восхититься ими.
— Не совсем. — Он выдернул из спины нож, тотчас же ощутив невыносимую боль. Сунув кинжал за голенище сапога, Годрик взял жену за локоть. — Идем.
Никто из жителей Сент-Джайлза не мог позволить себе собственную лошадь. И стук копыт означал лишь одно.
— Но твоя спина, — прошептала сквозь рвущиеся из груди рыдания Мэггс. — Тебе нужно лечь. Я позову Оливера и Тома…