– Мэгги, я не могу выразить, как мне жаль. Как мне хочется объяснить вам…
Он отвернулся, и я стала смотреть на его профиль. У меня перехватило дыхание – как же он хорош собой!
Но тут он опять посмотрел на меня:
– Я не отнесся легкомысленно к тому, что вы мне рассказали, хотя вам так могло показаться. Но я должен был лучше за вами приглядывать. К счастью, вы обронили эту записку в кухне.
Вот, значит, как все произошло. Записка выпала у меня из кармана, когда я прочитала ее еще раз.
– Почему вы отправились в подвал одна? Почему не позвали меня или Майкла? – спросил Линк.
– Вы должны бы сами понять почему, – ответила я.
Он отвел взгляд:
– Да, пожалуй, вы правы. Ну… не хочу вас больше мучить расспросами. Вам нужен покой. Когда вам обеим станет легче, шериф хотел бы с вами поговорить. Он сказал, что к тому времени он получит и результаты вскрытия.
Линк поднялся, ласково провел рукой по моей щеке и вышел. Приятное тепло пробежало по всему моему телу, затем я вновь погрузилась в забытье.
На следующее утро я уже не чувствовала никаких последствий отравления газом. Я смогла встать и посмотреть на себя в зеркало. Там я увидела бледное лицо с ввалившимися глазами. Над правым ухом была прикреплена белая повязка. На этом месте волосы мне выбрили. Интересно сколько понадобится времени, чтобы они отросли? Я потрогала повязку и вздрогнула – было больно.
В этот момент в комнату впорхнула Кэри в сопровождении Салли, несшей поднос с завтраком. Лицо Кэри раскраснелось, глаза лихорадочно горели. Она стала обхаживать меня, как наседка цыпленка, – уложила меня опять в постель и стала буквально кормить из ложечки, при этом болтала без умолку. Вероятно, она не сказала ничего существенного, потому что я не запомнила ни слова.
Наконец, мне удалось прервать поток ее красноречия:
– Ты уже видела сегодня утром Ундину?
Кэри просияла и улыбнулась:
– Конечно! Она чувствует себя прекрасно! Ее тоже ударили по голове, но не так сильно, как тебя. Она уже встала и разговаривает в Фрэнком Фрэймом.
Вдруг она взяла меня за руку. Лихорадочное возбуждение исчезло, и она сказала спокойным голосом:
– Мне очень жаль, Мэгги!
– Что тебе жаль? – спросила я недоуменно. – Ты же ни в чем не виновата.
– В какой-то степени виновата. Я пригласила тебя провести несколько приятных дней в нашем доме. А вместо этого произошли все эти ужасные вещи. Ты должна знать, что я очень об этом сожалею.
Я была тронута. Молча я пожала ее руку. Но затем ее радостное возбуждение вернулось. Она быстро подхватила поднос и ринулась к двери:
– Пока, дорогая!