— Она все еще зла на тебя, — произнес Кагар-Радшу.
— Лучше пусть злится и ненавидит, чем натворит глупостей, — ответил Скорняк.
— Честно говоря, я боялся, что глупостей натворишь ты. С ней это несложно, согласись. Характер у Наи, конечно, как у дикой кошки, но в ней самой есть необъяснимое притяжение. К тому же она хороша собой.
— Если бы я клевал на всех хорошеньких девочек, то давно бы бродил призраком в мире мертвых.
— Но она зацепила твою душу, не отрицай.
За дверью на мгновение повисла тишина. Потом раздался голос Скорняка:
— Я пока не забыл, кто я есть и что даю женщинам, даже таким, как она. К тому же, у Наи обычная девичья влюбленность. Это скоро пройдет, и тогда она поймет, что едва не совершила большую ошибку. Еще поблагодарит, что удержал вовремя.
— Рад, что ты осознаешь это сам, и мне не придется тебя убеждать.
Потом пошел разговор о Сеятеле, и Ная тихонько отпрянула от двери, заспешила прочь. Обида вспыхнула с новой силой. Обычная влюбленность? Да что они понимают?! И какое имеют право решать за нее? Она все делает обдуманно. А если и совершает ошибки, то никогда не сожалеет о них и никого не упрекает в том.
Со Скорняком они больше не встречались. Только однажды Ная заметила его поднимающимся по тропинке к лачуге с вязанкой хвороста на спине…
Стук в дверь вырвал ее из воспоминаний.
— Кто там?
— Вас зовут на испытание, — донесся голос вороненка.
Ная встала с ложа, оправила одежду.
— Иду.
Посмотрим, что на этот раз приготовили им наставники.
Жутко ругался отец, резала воздух злыми бранными словами Айла, слабо оправдывался Пард. Не находись Ард в полубредовом состоянии, не миновать бы и ему нагоняя. А степнячка могла и затрещину дать — за ней не заржавеет. Заслужил, конечно. Дел он натворил — спору нет. Подвел охранника, сам чуть не погиб.
Отчетливо помнилось, как тащила его из-под завала Безымянная, а потом, едва не погребя их, с грохотом рухнула в озеро одна из стен башни. Взвилась пыль с брызгами, поднявшаяся волна сбила с ног, бегущих по мосту на выручку людей. Один из наемников слетел в воду, и если бы не Пард, успевший ухватить Одвара за руку, тот камнем бы пошел на дно под тяжестью оружия и одежды.
Среди этого хаоса, крика и суеты черным пятном выделялся на обломке одной из уцелевших стен громадный филин. Один его глаз сверкал голубым огнем, вместо второго зияла пустотой глазница. Птица была мощной, тяжелой. Широко взмахнув крыльями, она сорвалась с кладки и исчезла в тумане.
За спинами путников вновь раздался треск. В пылевом облаке башня окончательно развалилась. Люди едва успели выбраться на берег, где их все-таки догнала и окатила вторая волна…