— И оборотня притащили. — Бросающий жадные взгляды на еду Чар навострил уши и неодобрительно на него покосился. — Может, нам всем надо было с охраной заявиться? Господин Волконский, от ваших действий попахивает паранойей.
— Тут случай особый, — неожиданно вступился за Князя Ключевский. — Не далее как вчера на его работников было совершено возмутительное по своей наглости покушение, так что это не паранойя, мой дорогой друг, а скорее разумная предосторожность.
Я начала скучать. Зря все-таки Князь меня сюда привел. Эти мужчины слишком давно крутились в мире интриг и власти. Они даже сами себе уже не признавались в истинных желаниях и стремлениях, а уж в присутствии суккуба и вовсе будут настороже. Поэтому, когда официант услужливо подсунул нам поднос с бокалами, наполненными красным вином, я, не глядя, схватила один из них и сделала большой глоток. А мгновением позже вытаращила глаза и, не сдержавшись, прыснула «вином» во все стороны. Яркие рубиновые капли колоритно украсили белоснежные мужские рубашки, парочка попала на нос Чару, и тот задумчиво облизнулся.
Князь посмотрел на меня так, что я готова была провалиться сквозь землю, а Младший Брат невозмутимо встряхнул забрызганной рукой и отхлебнул из своего бокала.
— Четвертая отрицательная, свеженькая. Большая редкость, между прочим…
От этих слов мерзкий металлический привкус во рту только усилился, к тому же меня замутило.
— Простите, я вас покину, — пробормотала я и почти бегом направилась к выходу.
Ну это ж надо быть такой идиоткой! Князь меня теперь точно уволит. Нет, сначала убьет, а потом уволит!
Я прислонилась спиной к ведущим в зал дверям, не обращая внимания на озадаченные взгляды лакеев. Не дни, а сплошное невезение. Может, это меня расплата наконец настигла? Кара за все разбитые мужские сердца? Далеко ходить не надо, вспомнить того же Игоря. Всем был хорош, а уж любил беззаветно… А я? Или мужа этого, оборотнихинского. Как там его звали, даже не помню. Имя еще было такое… Станислав? Вячеслав? Тьфу ты, это Князь, не к ночи помянутый. А!
— Владислав! — восторженно объявила я лакею, радуясь тому, что записывать меня в старушки с маразмом, помноженным на склероз, еще рано.
— Сабрина! Я так рад, что вы меня не забыли. — При звуках знакомого и не менее восторженного голоса всю мою радость как ветром сдуло.
Я вжалась в дверь, пытаясь незаметно вывалиться обратно в зал, но, на мою беду, та открывалась наружу, а не внутрь. Мужчина торопливо приблизился. С каждым шагом его улыбка становилась все шире, так что мне показалось, что под конец она у него за уши уползет.