— Сабрина? — глухо долетело до меня сквозь дерево. — Сабрина, я идиот, прости меня.
Он извиняется, слышишь? Этот непоколебимый и вечно уверенный в своей правоте человек сейчас перед тобой извиняется. Искренне. Да еще и в тот момент, когда чернее полосы в его жизни не придумаешь. Ты же всегда этого хотела. Услышать дурацкое «прости». А ну прекращай рыдать, глупая истеричная девчонка!
— Сабрина, открой дверь…
— Просто уйди, — едва слышно прошептала я, протягивая руку и включая воду в кране на полную мощность, чтобы хоть как-то заглушить вообще все звуки, и, всхлипывая, сползла вниз, утыкаясь лицом в колени.
Дверь сотряс удар, заставивший меня вздрогнуть и еще сильнее сжаться в комок. Слезы безостановочно текли по щекам, остановиться я не могла, как ни хотела. Да и хотела ли?
Но, как ни крути, слезы в моем организме содержались в ограниченном количестве, и суточную, а то и недельную норму я за сегодня уже превысила. Прекратив себя жалеть, я посидела еще пару минут, восстанавливая дыхание, затем тяжело поднялась и плеснула себе в лицо ледяной воды. Слегка полегчало. Даже тупая боль, пульсирующая в висках, чуть отступила. Опираясь на край раковины, я ткнулась лбом в зеркало, постояла так чуть-чуть и решительно вышла из уборной.
Крис, карауливший под дверью, вздрогнул от неожиданности и протянул руку, но настала моя очередь строить из себя недотрогу. Я отшатнулась.
— Саби… — неуверенно начал он. Вот только выслушивать его в мои намерения не входило. Не хочу. Я тоже устала. Хватит на сегодня потрясений.
— Я домой, — объявила я, не глядя на него, подхватила сумку и вышла из офиса.
Передумала я, едва свернув за угол, однако возвращаться было бы глупо. А потому я просто побрела, не разбирая дороги, куда глаза глядят. Ночная прохлада шаловливо касалась то плеч, то ног, обдувала опухшую физиономию. Я не отдавала себе отчет в том, сколько так шла и о чем думала, пока не наткнулась взглядом на сияющую вывеску бара: «Три поросенка».
Мы бывали здесь с Крисом. Еще когда встречались. Зашли как-то, привлеченные нетипичным для бара названием, и с тех пор то и дело забегали после работы, чтобы забиться в угол, выпить всякий раз что-то новое и долго самозабвенно целоваться на зависть окружающим.
Не знаю, что за черт меня дернул, но я зашла.
Плюхнувшись на стул, я оперлась локтями на барную стойку, а затем и вовсе уронила на нее голову. Зачем, спрашивается? Все равно топить горе в алкоголе нет никакого настроения — я сегодня уже наплавалась.
— Что пить будем? — сурово поинтересовался бармен.