— Все знают, что она не пьет, но вечером она вела себя так, будто истребила все запасы джина, которые нашлись во Франкфурте. Но заметьте — никакого запаха. — Она наклонилась к нему. — Разве это не потрясающе?
Уайльд потянул носом. Свет солнца только-только коснулся земли внизу. Под самолетом не было ни облачка. Они летели над самым лунным из пейзажей, окрашенным в неприветливый светло-кирпичный цвет. Далеко на юге виднелась темная линия, наводящая на мысль о море. Но это был лес.
— Меня от этого в дрожь бросает, — продолжала болтать стюардесса, наливая кофе, — в сексуальном смысле слова.
— Да, в голову лезут различные образы, — согласился Уайльд. — А где там озеро Чад?
Стюардесса ткнула пальцем куда-то на восток.
— До него миль четыреста. Но учтите, что сейчас там не на что смотреть. Сейчас самый конец сухого сезона, и все озеро — лишь огромная яма, полная жидкой глины. Но со дня на день могут начаться дожди, и вот тогда там будет интересно.
(ii)
Уайльду пришло в голову, что самым ужасным из кощунств, совершенных цивилизацией двадцатого века, было то, что международный аэропорт не построили хотя бы в пятистах милях от Кано. Конечно его можно было сравнить с лучшими европейскими аэропортами. Его носильщик сообщил, что в Кано каждый день прибывает до сорока рейсов. Увидев укрепленное на наружной стене здания расписание, украшенное внушительным списком пунктов назначения, которое замыкала Новая Зеландия, Уайльд поверил этому. Но все равно он ощущал какую-то подавленность.
Возможно, виной тому был К.П. Рен.[12] Трагическое странствие Джона Геста по пустыне Сахара в конце концов привело того именно сюда. Лоуренс и Божоле побывали здесь на своем пути к побережью и тайне Синей Воды. Он представил себе американцев Хэнка и Бадди, стоящими рядом с таможенным залом, и почувствовал разочарование из-за того, что его не приветствует эскорт одетых в броню улан, скрывающих лица от солнца под развевающимися белыми накидками.
Накидки уже попадались ему на глаза, знаменитые хайки[13] арабов — жителей пустыни, и Уайльд очень быстро понял, насколько это практичная одежда. К тому времени, когда он добрался до такси, довоенного «опеля», горячий ветер уже успел покрыть толстым слоем красной пыли его воротник, а сам город, казалось, был окутан движущимся облаком кирпичного цвета.
— У вас заказана гостиница? — спросил водитель, вовсе не араб, а самый настоящий хауса, высокий и экспрессивный; его левая рука, казалось, была привязана к гудку невидимой веревкой.
— Я хочу проехать к дому мистера Харизма. Вы знаете его? Если нет, то, полагаю, нам стоит последовать за этим «мерседесом».