— Приветик, — тихим спокойным голосом поздоровалась Мари. — Кто старшая?
Она стояла в дверях и ждала приглашения. Торопиться ей все равно было некуда.
— Крыса, — указала одна из теток на свою сокамерницу, вальяжно развалившуюся на кровати.
Та уставилась на Мариссу злобным подозрительным взглядом.
— Сама обзовись.
— Меня Маруськой кличат.
— Ну, иди сюда, побакланим, — она указала на стул рядом с собой. — По какой статье чалишься?
— Да живоглот буксует. Вроде как, мокруху шьет. Он меня все расколоть пытается, головняк себе наживает. Зачурали меня, чтоб я своего хахаля заложила. Я че дура? Мне жить охота. А за стукачом топор гуляет.
— А хахаль твой какой масти?
— Из блатных. Погоняло Тайгер — слышали про такого?
Женщины между собой переглянулись. Они рассматривали девушку, как какое-то диковинное, невиданное доселе существо, вызывающее живой интерес публики. В ее глазах не было ни страха, ни замешательства. Вела она себя уверенно и свободно, но "без понтов", всем своим видом давая понять, что заключенные ей гораздо симпатичней товарищей из органов, являющихся неистребимым злом мирового масштаба. Доверительный тон, которым Мари отвечала на вопросы, постепенно усыплял подозрительность сокамерниц. Крыса, прищурившись, но беззлобно бросила:
— Гонишь.
— За базар отвечаю. А следак мне какой-то бесстрашный попался. Нашел — на кого наехать. Мусор, мусор, мусорок — убери его милок.
Когда вечером за Мариссой пришли надзирательницы, женщины мирно болтали за столом, потягивая чифир.
В кабинете следователя сидели Ринар и Алекс.
— Снимите с нее наручники, — нехотя пробубнил Вадим Васильевич.
На него было жалко смотреть: измученный, помятый, с потухшим взором. На его лице четко обозначились морщины, а под глазами — мешки. Видно, спать за прошедшие сутки ему удавалось немного. "Бедняжечка", — подумала девушка. — "Столько усилий, и все впустую. Надо отдать ему должное: старался, не халтурил. Но как рыбой об лед". Следователь махнул рукой в сторону двери:
— Ты свободна.
— Давно бы так, — обрадовалась Марисса, потирая ссадины на запястьях, оставленные наручниками на нежной коже. — А то: посажу, посажу. Чего я тебе, картошка что ли?
Глава 17
Рен опять увозил ее из города. За окном летящих по мокрому шоссе черных джипов крупными хлопьями падал снег, оседая пышными шапками на деревьях и кустарниках. Лес по обеим сторонам дороги, укутанный белоснежным покрывалом, создавал ощущение покоя и безмятежности. Созерцание зимней природы навевало мысли о сказке про двенадцать месяцев. Казалось, вот-вот в глубине чащи мелькнут отблески костра, и сказочные персонажи предложат исполнить любое твое желание.