— А сюда кто-нибудь когда-нибудь заходит? — спросил его Дэви.
Бен был слишком занят, чтобы обращать внимание на то, что говорит мальчик, но все же, услышав вопрос, покачал головой:
— Никто! Никто не может сюда попасть иначе, как на легком самолете. Принеси мне два зеленых мешка, которые стоят в машине, и прикрывай голову от солнца. Не хватало еще, чтобы ты получил солнечный удар!
Больше вопросов Дэви не задавал. Когда он о чем-нибудь спрашивал отца, голос у него сразу становился угрюмым: он заранее ожидал резкого ответа. Теперь мальчик и не пытался продолжать разговор и молча выполнял, что ему приказывали. Он внимательно наблюдал за тем, как отец готовит свой акваланг и киноаппарат для подводных съемок, собираясь опуститься в прозрачную воду снимать акул.
— Смотри, не подходи к воде! — приказал отец.
Дэви ничего не ответил.
— Акулы непременно постараются откусить от тебя кусок, особенно если подымутся на поверхность, — не смей даже ступать в воду!
Дэви кивнул головой.
Бену хотелось чем-нибудь порадовать мальчика, но за много лет ему это ни разу не удавалось, а теперь, видно, было поздно. Когда Бен уходил в полет, а это бывало почти постоянно, с тех пор, как ребенок родился, начал ходить, а потом становился подростком, он подолгу не видел сына. Так было в Колорадо, во Флориде, в Канаде, в Иране, в Бахрейне и здесь, в Египте. Это его жене, Джоанне, следовало постараться, чтобы мальчик рос живым и веселым.
Вначале он пытался привязать к себе мальчика. Но разве чего-нибудь добьешься за короткую неделю, проведенную дома, и разве можно назвать домом чужеземный поселок в Аравии, который Джоанна ненавидела и всякий раз поминала только для того, чтобы потосковать о росистых тихих вечерах, ясных морозных зимах и тихих университетских улочках родной Новой Англии? Ее ничто не привлекало ни в глинобитных домишках Бахрейна, при 110 градусах по Фаренгейту и 100 процентах влажности воздуха, ни в оцинкованных поселках нефтепромыслов, ни даже в пыльных, беспардонных улицах Каира. Но апатия (которая все росла и наконец совсем ее искалечила) должна теперь пройти, раз она вернулась домой. Он отвезет к ней мальчонку, и теперь, когда она живет там, где ей хочется, Джоанна, может быть, сумеет пробудить в себе хоть какой-то интерес к ребенку. Пока что она не проявляла этого интереса, а прошло уже три месяца с тех пор, как она уехала домой.
— Затяни этот ремень у меня между ногами, — сказал он Дэви.
На спине у него был тяжелый акваланг. Два его цилиндра со сжатым воздухом весом в 20 килограммов позволят ему пробыть больше часа на глубине в 30 футов. Глубже опускаться и не надо. Акулы этого не делают.