– Что за штука? – поинтересовался кабатчик, знавший толк во всем, что можно было обменять на звонкую монету.
– Старая штука. – Он достал из сумы на поясе увесистый золотистый крест, заключенный в круг.
– Ты что ж, дурья башка, святой крест собрался иноверцу продать?!
– Я ж не продать, я только чтоб деньги получить, – часто заморгал парнишка.
– Ты откуда это взял? – напирал вояка, сменивший кольчугу на фартук.
– Мне лорд дал, – чистосердечно признался сын мельника.
– Какой еще лорд?
– Да я почем знаю. Такой большой. – Сельский дурачок начал размахивать руками, очерчивая габариты неведомого лорда. – Честное слово, не украл. Мы с тем лордом, как стемнело, вместе пошли. Может, слыхали, я надысь тут овечку потерял…
– Да, – закивал кабатчик. – «Бе-е», – у большей части присутствующих нервно дернулся глаз, – слыхали.
– Так вот, – обрадовался пастух, – лорд тот со мной захотел пойти, чтоб я ему показал, как искал. Может, он тоже овцу потерял? Ну, мы полночи ходили, да все впустую. Оно и понятно, я ж тогда, как услышал «бе-е», так сразу место и нашел. А тут же ж ни «бе-е», ни «ме-е». Разве сыщешь?
– Это верно, – согласился хозяин трактира. – Ну, так все-таки нашли?
– Ага, – закивал Мач, – уже на самом что ни на есть рассвете. Вот хоть верь, хоть нет, а как будто услышал вновь «бе-е»…
– Это можешь пропустить, – перебил его хозяин заведения, заметив, что немалая часть посетителей потянулась за ножами.
– Как это пропустить, я ж так собьюсь! Тогда придется сначала рассказывать!
– Ладно-ладно, вот ты будто услышал свою овечку…
– Ну да, и она так жалобно: «бе-е»…
– Все, прекрати, – обрубил корчмарь. – Что было дальше?
– Так дальше-то, почитай, ничего и не было.
– Как это ничего? А это у тебя откуда?
– Как откуда? Из пещеры, конечно, – недоуменно глядя на непонятливого собеседника, дернул плечом Мач. – Мы с лордом туда спустились. И он будто свихнулся. Прыгает, монеты кидает, а потом этот крест мне выдал и сказал, чтоб я молчал и шел домой. Так я после этого три дня молчал, ни словечка не сказал, а тут гляжу – лорд вроде как уезжать собирается. Думаю, может, уже можно не молчать. – Он огорченно вздохнул. – Так что, Шимона больше не будет? Эх, как же он теперь без ног-то? Суров наш шериф, ох, суров. Но и то дело, впредь неповадно будет по кабакам ходить. – Он протянул руку за крестом. – А это-то куда девать?
– Погоди ты, – корчмарь прикинул в руке вес трофея. – Одно могу сказать, это не золото, скорее – золоченое серебро. А уж чего оно стоит… Вон, может, брат Тук скажет, – он указал на широкоплечего монаха, пишущего слезное прошение для одного из завсегдатаев. – Идем, его спросим.