— А нас убьют?
Убьют! Когда бы все просто было — придут, убьют… Но ты сказал:
— Нет, сын, князей не убивают. Князей могут судить, и то только князья, и самое большее, к чему нас могут приговорить — к изгнанию. Таков обычай, сын, от Буса так заведено. Спи, спи. — И вновь к нему рукою потянулся.
Сын отмахнулся, вновь спросил:
— А в битве? В битве ж убивают!
— Так это в битве, сын. — Ты улыбнулся. — Погибнуть в битве — честь великая. Так Рогволод полег, так Олаф, крестный мой, так Харальд, его брат…
— Не убивают!.. — повторил Давыд, опять долго молчал. Неожиданно спросил: — А Бориса и Глеба? Убили!
— Убили, да… Но то не смерть была.
— А что?
— Спи. А не то вон Глеба разбудишь. Спи! Утром обскажу.
Давыд перевернулся на бок, замолчал. Ровно задышал. Спит, стало быть. Ему уже тринадцать. Когда же твой отец ушел…
И вздрогнул ты! Глеб, младшенький, лежал с открытыми глазами! И ты, к нему склонясь, чуть слышно прошептал:
— А ты чего? Не спишь, что ли?
— А я давно не сплю, — ответил Глеб. — Я слышал, как вы здесь рядились. Коня слыхал…
— Коня? Здесь, в порубе? Окстись!
Глеб заморгал.
— Спи! Спи! Почудилось… — успокоил ты сына.
Молчал он, на тебя смотрел. Сказать ему? Кто я?
Волк, зверь! Не знаю я, не умею, да и откуда! мне уметь, откуда знать, что надо говорить.
А он, малеча этот, приподнялся, подполз, уткнулся тебе в грудь и засопел, притих. Согреется — заснет. А там и ночь пройдет.
— Отец! — позвал вдруг Глеб, — А мне не страшно! А тебе?
И ты, ком проглотив, сказал:
— И мне. Чего бояться? Кто сюда сунется? Оконце вон какое тесное. Спи, сын! — И еще крепче его обнял.
Притих Глеб. Сопит. Но не спит конечно же! И Давыд не спит, вон снова заворочался. Скоро развидне–еагся, день придет, будет великий день — Воздвиженье Животворящего Креста Господня…
Знак! Знак, Всеслав! Моли Его, проси!
Триста лет тогда прошло, думали они, что грех их скрыт, ничего не осталось, можно говорить, будто не казнили на Голгофе никого, что все это россказни. И никого Он не спасал, и не страдал Он там, и вообще — да был ли Он?! Но пришли люди и разрыли землю и рбрели тот самый Крест, на котором Он страдал, и врзведен был храм, и вознесен был Крест над всей землей: смотрите, люди, помните! И знайте: зло нельзя скрыть, срок придет — каждому воздастся по делам его.
Так и здесь будет: воздастся тебе, брат Изяслав, преступивший через клятву! А то, что я, к оконцу подходя, изо дня в день предрекал суд и что придут Гог и
Магог, — так ведь по–моему и вышло, Изяслав! Кричал и накричал: пришла она, полова, тьма тьмой. И побежал ты навстречу и должен был в эту ночь сойтись с половой, и… Пресвятый Боже! Воздай же брату моему за все грехи его, избавь меня из рва сего, покажи силу крестную, Господи! Господи!