Но еще не родился на свет человек, который ухитрился бы одурачить Сергея Васильевича убедительным киванием.
– Э-эх, Николая Панина-Коломенкина не знает, – сказал он с упреком. – Первого российского чемпиона Олимпийских игр! Автора первого русского учебника по фигурному катанию! Про его специальные фигуры тоже небось не слышала?
Маша жалобно шмыгнула носом.
– Ясно. Да здравствует ликбез. – Сергей Васильевич вздохнул и уселся поудобней. – Панин был пятикратным российским чемпионом по «искусству катания на коньках». Впервые – в тысяча девятьсот первом. Спустя, кажется, года два они столкнулись с Сальховым на чемпионате мира в Питере. Сальхов был уже, во-первых, сколько-то-кратным чемпионом, во-вторых, спесивцем, каких свет не видывал. А еще богатеем, с ноября по апрель прохлаждался в Швейцарии… Ну и тренировался вволю, само собой, – свободного времени у него было хоть отбавляй. А Панин служил клерком в конторе, с трудом выкраивал время для тренировок. К тому же был самоучкой. Ни в одной книге в те годы нельзя было отыскать четкую теорию катания, получить представление о механике движений. И Панин, катаясь сам и подглядывая за другими, по крупицам нарабатывал собственную теоретическую базу… Так вот, на чемпионате мира в тысяча девятьсот третьем году программа состояла из пятиминутного произвольного катания и «школы»: крюков и выкрюков, параграфов с петлями, «восьмерок» с «тройками» и скобками – словом, из всего вот этого, – Сергей Васильевич глазами показал на лед, исчерченный Машиными фигурами. – Сальхов делал модные в то время большие фигуры, Панин – фигуры помельче, которые оценивались выше. Но судьи отодвинули его на второе место. Немудрено: швед был непререкаемым авторитетом, держался надменно, безудержно восхвалял себя вслух после каждой исполненной фигуры. У Панина возникло неодолимое желание сбить с него спесь. Но ждать пришлось долго. Только через пять лет, на Олимпийских играх тысяча девятьсот восьмого года, они снова схлестнулись… Комитет ИСУ [1] постарался – подобрал для Сальхова расчудесное лобби. Из пятерых судей трое заведомо были его апологетами. Один – от Швеции, другой – от Англии, но швед по происхождению, третий, личный друг Сальхова, – от Швейцарии, не выставившей на Игры ни одного фигуриста. Соревнования начались со «школы». Ходили слухи, что перед стартом Сальхов прошипел: «Я выведу его из себя!» Когда Панин исполнял «восьмерку», гаркнул на весь каток: «Это разве фигура? Она совсем кривая!» В том же духе комментировал каждую фигуру, выкрикивал ругательства и даже угрозы, а главный судья будто воды в рот набрал и отважился сделать Сальхову замечание лишь после того, как Панин потребовал от него вмешаться… Несмотря на психическую атаку, все фигуры Панин выполнил идеально четко, на голову выше остальных.