Она принесла чашки и термос с кофе. Тут прибежала младшая дочь и забралась к Валландеру на скамеечку. На мать она не похожа. Наверное, девочка пошла в отца. Сейчас он, кажется, в Саудовской Аравии, вспомнил Валландер. Внезапно он понял, что ни разу его не видел.
— Твой муж — просто ходячая загадка, — сказал он вслух. — Я уж начинаю сомневаться, существует ли он вообще. Может, ты его придумала?
— Иногда я сама задаю себе этот вопрос, — ответила Анн-Бритт и засмеялась.
Девочка убежала в дом.
— Что дочь Карлмана? — спросил Валландер, провожая ребенка взглядом. — Как у нее дела?
— Сведберг вчера звонил в больницу. Положение по-прежнему критическое. Но у меня все же сложилось впечатление, что сейчас врачи настроены более оптимистично.
— Она не оставила письма?
— Ничего.
— Я понимаю, что она прежде всего просто человек, — проговорил Валландер. — Но ничего не могу с собой поделать: для меня она в первую очередь — свидетель.
— Свидетель чего?
— Чего-то, что имеет отношение к смерти ее отца. Трудно поверить, что она случайно выбрала для самоубийства именно это время.
— По-моему, ты сам не очень уверен в том, что говоришь.
— Да, я действительно не уверен, — ответил Валландер. — Я иду на ощупь, вслепую. В этом деле мы располагаем пока только одним неоспоримым фактом — тем, что нам никак не удается взять след.
— Иными словами, неизвестно, движемся ли мы в правильном направлении или ложном.
— Или ходим по кругу. А может быть, топчемся на месте, и движутся только декорации вокруг нас. А мы и не подозреваем об этом.
Прежде чем задать следующий вопрос, Анн-Бритт долго колебалась.
— Может быть, нас слишком мало? — спросила она.
— До сих пор я упирался изо всех сил, — сказал Валландер. — Но теперь я начинаю сомневаться. Сегодня утром вопрос встал особенно остро.
— Пер Окесон?
Валландер кивнул.
— А что мы, собственно, теряем?
— Маленькая группа более мобильна. Конечно, можно возразить, что, мол, одна голова хорошо, а две лучше. Да и Окесон справедливо говорит, что тогда мы бы могли идти широким фронтом. Инфантерия рассредоточивается и покрывает большее пространство.
— Такое впечатление, что мы устраиваем облаву.
Валландер кивнул. Ее сравнение было точным. Оставалось только добавить, что облаву они устраивают на едва знакомой местности и даже толком не знают, кого искать.
— Мы чего-то не замечаем, — сказал Валландер после некоторого молчания. — Я все время пытаюсь вспомнить слова, которые кто-то обронил вскоре после убийства Веттерстедта. Но я не помню, кто это был. Я знаю только, что это важно. Тогда я этого еще не понимал.