Я не помню, сколько я стояла около приоткрытого окна, придерживая обеими руками – чтобы не закрывала обзор – светло-голубую невесомую тюль, смотрела в темное звездное небо, надеясь увидеть падающую звезду. Естественно. Ничего нигде не попадало, только и было на небе необычного – зеленоватый спутник, заигрывающий со звездами.
А потом притащился Смерч, подкравшись неслышно, когда я напевала тихо-тихо приевшуюся песенку.
– Бурундук? – спросил он, а я чуть не выпала в окно. От неожиданности.
– Тише, ты что, улететь хочешь? – испугался он.
– Этого ты, видать, хочешь. Ты чего встал и подкрадываешься? – спросила я, поворачиваясь к нему, все еще бледному – но не такому серому, как прежде, со взъерошенными волосами, с понурым сонным взглядом.
– У меня чуткий слух. А ты то ворчишь, то беседуешь сама с собой, то песни начинаешь петь, – он очаровательно зевнул. – Красивый вид.
– Да, красивый, можешь поглазеть на ночной город вместе со мной, Дейл, – согласилась я и села на широкий подоконник, свесив ноги, – нет, не над улицей, поскольку Смерч не позволил сделать мне этого, свесила их над полом, а он молча стоял рядом, опершись ладонями о пластик подоконника и задумчиво глядя вдаль. О чем он думал, я не знала, но хотела знать.
Зато сигаретный дым пропал, ржать внизу перестали, и запахло мандаринами, как будто бы на носу был Новый год.
– О чем ты думаешь? – спросила я его излишне громко. Он повернулся ко мне и ответил, чуть улыбнувшись:
– О жизни.
– Философское?
– Нет, обычное. Я не философ, – отозвался парень.
– Я знаю. Ты просто дурак. Втравил меня в очередную историю, балбес великовозрастный.
Он только улыбнулся, устало, но искренне.
– Или ты меня. Слушай, – он на мгновение замялся, опустил взгляд и сказал: – Ты действительно хороший человечек.
– Еще гномиком назови.
– Я серьезно. Девчонки редко не вешаются на меня.
– Бедняжка, – покачала я головой. – Ты избалован моими сестрами-женщинами.
– Это не я себя баловал, а они меня, – резонно отвечал парень. – Скажи, Чип, то есть Бурундук, то есть Маша, я тебя привлекаю как мужчина?
Я расхохоталась на всю улицу, наверное.
– Смерчинский, ты совсем? Что за вопросы? Или ты в меня успел влюбиться по самое «не балуйся»?
– Если бы влюбился – сказал бы. – Пожал он плечами. – Мне просто интересно. Вот и все.
– Я тебе говорила, что люблю Никиту, и терплю тебя и твои выдумки только ради него. Может быть, если бы не была влюблена в него, положила бы глаз и на тебя – чем я хуже всех девчонок? Ну, не то чтобы тебя терплю – ты прикольный, – искренне ответила я. – С тобой легко и весело, только смотри, не зазнайся после этих слов?