Удивительное дело, я совсем без нажима прикоснулась к коже. Однако острие кинжала оставило после себя глубокий порез. Какое-то мгновение края его были чистыми, затем наполнились темной и очень вязкой кровью.
Я испуганно всхлипнула. Нет, я не чувствовала боли. Просто кожу слегка защипало. Но крови оказалось много, слишком много, так много, что она принялась размеренно капать на грязный замызганный пол. И меня невольно замутило от этого зрелища.
– О, наконец-то! – неожиданно услышала я позади себя знакомый змеиный присвист. – Мой крохотный паучок наконец-то вспомнил обо мне и о моем подарке.
Я обернулась на звук знакомого голоса, краем глаза успев заметить, как торопливо исчез сьер Гаррисон, явно не желая присутствовать при нашем разговоре. И удивленно вскинула брови, увидев перед собой незнакомого молодого черноволосого парня. Это еще кто такой? Мастер клинков был хромым стариком!
При виде моего изумления незнакомец звонко рассмеялся. Впрочем, его приступ веселья не продлился долго. Почти сразу он осекся, видимо, сообразив, что сейчас не время и не место для этого, и лукаво подмигнул мне.
– Впечатляет? – спросил он, с нескрываемой гордостью ткнув себе в грудь указательным пальцем. – Я же говорил – линька близится. Нет ничего приятнее, как сбросить старую шкуру и вспомнить, каково это – быть молодым.
Я невольно вспомнила отца Чериара. Точнее, герпентола, который скрывался под именем этого несчастного священника. А вот для него не было ничего приятнее, как замучить парочку детишек.
– О, я осведомлен о твоем подвиге, – вальяжно произнес мастер клинков, и я невольно прикусила язык, досадуя на себя. Надо же, совсем забыла о противной способности герпентолов читать чужие мысли! А юноша уже продолжал: – Когда один из нас умирает, то подробности его смерти немедля становятся известны всем остальным. Мы – братья. Мы связаны слишком тесными узами. Потеря любого из нас – страшное горе для остальных.
Я настороженно молчала. Что-то мне очень не нравится обвиняющий тон герпентола. Попробуй попроси о помощи после такого начала разговора.
– Вообще-то этот герпентол сам был виноват, – промямлила я, заметив, что мастер клинков как-то странно смотрит на меня. Словно ждет моих оправданий.
– Он следовал зову своей природы, – непреклонно отрезал тот. – Мечта о потомстве… Я его понимаю, очень хорошо понимаю. Да что там, любой из герпентолов считает, что лишь после рождения змееныша, способного разделить с тобой тень, можно считать жизнь состоявшейся.
– Да, но он не спросил, желаю ли я принять участие в осуществлении его мечты, – с кривой усмешкой перебила его я. Заколебалась на мгновение, но все же добавила: – Я уж промолчу о способе, при помощи которого он копил энергию для продолжения рода. Это… это чудовищно!