«Итак, — подытожила Ирина, поднимаясь по лестнице, — охрана нам не товарищ».
Она сделала несколько кадров на лестницах, в лифте. Осмелилась подойти к двери квартиры Алены и щелкнула ее в разных ракурсах. Подумав, поднялась на лифте на последний этаж и, медленно спускаясь по лестнице, останавливалась и внимательно вслушивалась в разговоры за дверями. Соседи говорили мало и в основном ерунду.
Ирина отметила, что у нее природная склонность высматривать и подслушивать. Или просто все женщины таковы?
Таня тихо поругивалась: планы шли к черту, и ее авторитет в глазах подруг мог рухнуть вместе с планами. На пару с Ириной они уже успели опустошить пачку сигарет, и Таня сбегала еще за одной. Сидение в машине начинало казаться бесполезным.
Таня мрачно размышляла о том, что сейчас переживают Ольга и Алена. Она два раза звонила им и просила не волноваться. Все идет как надо! На самом деле все шло не так.
Не могут же они торчать в машине целый день! Нет, место они нашли подходящее: подъезд просматривался отлично. Черного хода нет, и Володька не прошмыгнет незаметно. Кроме того, окна квартиры выходили на улицу. Но от этого проку мало. Как ни старайся, но даже в мощный морской бинокль (прощальный подарок Тане от экипажа парусника) не заглянешь в окна восьмого этажа.
Мимо подруг пару раз прошаркали тяжелыми ботинками молоденькие милиционеры, с любопытством разглядывая застывшие в напряжении лица Тани и Ирины. На третий раз они уже могли поинтересоваться, что, собственно говоря, заставило парочку прелестных особ забиться в машину и сидеть там как пришпиленные несколько часов кряду.
От патруля они, конечно, отделаются, но уехать придется, потому что конспирация будет подорвана.
На асфальте, под окном со стороны водителя, где находилась Таня, успела образоваться солидная кучка пепла. Иногда Таня включала двигатель своего пожилого «Пассата» — просто убедиться, что тот не заглохнет, если понадобится срываться с места.
— Где он, где, придурок хренов?
Ирина высказалась только для того, чтобы что-то сказать. Молчание стало невыносимым. Оно навевало мысли о бессмысленности происходящего и о ребячливости всей затеи. Но сказанное сдетонировало, и последовал взрыв.
Взорвалась Таня:
— Просто назови меня кретинкой! Скажи, что втянула вас в дурацкую историю! Ну, не тяни!
Ирина внимательно разглядывала объектив фотоаппарата, вращая один из черных металлических ободков. Она промолчала, только подняла глаза, посмотрела в окно, затем не торопясь вывинтила короткий черный цилиндр из «Никона» и засунула в кожаный кофр. Нагнувшись, Ирина покопалась во внутренностях сумки, извлекла более длинный объектив и принялась аккуратно ввинчивать его в фотокамеру. Татьяна не унималась: