– Да. – Катя уже успокоилась, и отвечала ровным тоном человека, твёрдо знающего, что и зачем он делает.
Роза дала ей знак подвинуться к Валету, так, чтобы головы тесно соприкоснулись. Убедившись, что всё правильно, женщина не торопясь улеглась и сама. Она поёрзала немного, придвигаясь, пока не упёрлась в их головы.
Сверху они выглядели как трехлучевая звезда, делящая невидимый круг на три равных части. Юная девушка, бледный призрак юноши, зрелая смуглая красавица.
– Катя, переплети руки с моими и Валериными. Да, локтями. Вот так, да. А теперь расслабься и думай о пустоте. Ты ведь умеешь?
Катя хмыкнула. Да, о пустоте она умела думать, там очень хорошо прятать свои мысли от чужих.
– Думай. Расслабься. И не пытайся вслушиваться в то, что слышишь.
Катя послушно нырнула в пустоту. Навалилась мягкая тишина, мир окутался серой дымкой. Где-то там Роза что-то мягко нашёптывала, что-то…что-то….
– Катя. Ка-атяя-я-я…
Катя открыла глаза, выплывая из забытья, внезапно накатившего от убаюкивающего нашептывания Розы. Роза?
Она охнула, внезапно осознав, что вокруг нет ничего. Ничего из того, что только что окружало их в больнице – и вообще ничего, в буквальном смысле. Внутренний компас, тот, что никогда не подводил, подсказывая где она находится – внезапно замолчал, словно здесь не было ни направлений, ни уровней верха и низа.
Катя ощутила себя Красной Шапочкой в незнакомом лесу, да вот только деревья куда-то пропали. Всё заполняла бескрайняя тьма, та самая, которая приветствовала её в самом первом сне, когда она прошла сквозь огонь. Тот, в котором сгорела, и в котором возродилась – вобрав в себя и породнившись с ним всей своей сутью. Понимание этого внезапно высветилось внутри неё алыми буквами, теми самыми, что горели в пламени, некогда непонятные, а теперь такие родные. И она счастливо засмеялась.
– Катя!
Её кто-то звал. Кто-то… или что-то. Катя крутанулась, но ничего не увидела, тьма не желала расступаться перед ней. Но голос снова и снова окликал, и она крутилась, как ей казалось, юлой в поисках источника. Пока её не взяли за плечо и не развернули.
Катя охнула. Роза предстала в совершенно ином обличии. Если в мире Земли цыганка виделась обычной, пусть и красивой, женщиной в годах и с необычной аурой, то здесь она явилась ей в виде пульсирующего шара, от которого исходило во все стороны синее сияние – не спокойное, как голубизна небес, а ярое, как штормящее море. И в центре шара висела юная девушка, похожая сразу на цыганку и на индианку – такую, какой восточные красавицы рисуются в фильмах – с яркой точкой на лбу, из которой исходил фиолетовый луч, разбегающийся во все стороны сразу. Руки девушки украшали браслеты, а на груди прилегло ажурное ожерелье с монетками.