Грай вздохнул и добавил неуверенно:
– Эта девчонка… Ты ведь знаешь, кто там? Это, серьёзно – простая школьница? – Он смотрел на Палыча, ожидая ответа и зная, что услышит.
А пожилой мастер не знал – зачем? Зачем ему ответ?
– Серёж… – грудь сдавливало, и голос еле-еле продирался сквозь пересохшее горло. – Ты ведь уже и сам знаешь. Да, школьница. Обычная, как бы, девчонка. Ни в чём не виноватая, заметь, кроме одного – что попыталась отбиться от мудака, который, с какого-то перепуга, попытался подсадить её на наркоту. И ты знаешь, наказание это, на мой взгляд – благословление, а не кара. Он ведь теперь чист, как ягнёнок. Или это и бесит Кайзера, что его власть над вами, как выяснилось, не безгранична? Ты не задумывался над этим вопросом? Если нет, то, что тебя привело сюда сегодня? Может, ты тоже имеешь дар, дар оставаться человеком, даже если надел волчью шкуру, а?
Грай неуверенно мотнул головой, двинул скулой, но промолчал. А его бывший наставник продолжил:
– Я тебя сейчас спрашиваю – что ты сделаешь дальше? Рванёшь на охоту, и будешь рвать девчонку, со всеми вместе? Неужели вы все утратили себя настолько, что ничего человечьего не осталось, лишь звериное? Она ведь девчонка ещё, поверь, с мечтами и надеждами, у которой вся жизнь впереди. А Кайзер её порвёт, на потеху стае… или сделает ещё что похуже, он ведь может?!
Вопрос-утверждение хлестнул по Граю, впавшему в молчаливое угрюмое состояние. Перед Палычем сейчас сидел не тот человек, который ввалился в гости совсем недавно – этого сейчас раздирало противоречие. Не будь звонка – слово за словом, Грай оттаял бы, окончательно выпустив на волю пацана по имени Серёжка, любящего заглядывать на огонёк. Но сейчас ему напомнили об обязательствах перед семьёй, которая была превыше всего. Почти…
– Не знаю. Палыч, я не знаю, эта байда с Валетом завела Кирилла до чёртиков. Да ещё Роза, наговорила всего, душу разбередила. Она вообще безбашенная, влезла походя в голову, и что-то там высмотрела, мол, не люди мы уже. И на Валета кивает – вот он снова человеком станет. Кирилл лишь глазами сверкнул в ответ, не знаю, волнует его это вообще, или нет. Меня – волнует, пусть я и не лютик, но хочу себя в людях числить. Да и ты добавил, вернее – почву удобрил, на которую потом всё и легло.
Грай потянулся, разминаясь и сбрасывая напряжение.
– Мне лететь уже надо, по-хорошему. Ещё Малыша с точки снять надо. И в больничку.
– А там что? Что ты решил? – Палыч не кричал, но этот полушёпот бил куда сильнее. – Она ведь девчонка, Серёж. Или ты всё забыл, похоронил вместе с памятью о Майке?