– Эх, Кирилл, Кирилл, волчонок ты заблудившийся, – цыганка посмотрела ему в глаза. – Я говорю о том, каким Человеком ты мог стать, понимаешь? Ты чувствуешь разницу? Есть человеки, а есть люди. А ты от людей отвернулся, в волка решив перекинуться. Да только нож твой в пеньке давно ржа съела – назад не перекинуться. Понимаешь? – Она отвела взгляд. – Нет, не понимаешь. Вижу.
– Роза, я уже не щенок. Нет того мальчишки, понимаешь?
– Понимаю, Волк, понимаю. Я же сказала тебе – знаю я твою печаль, и беду твою знаю…
Она вздохнула, и, изменив тональность голоса, перешла на другую тему. Ту, которая сейчас волновала Кайзера больше всего.
– Слушай меня. Кирилл. И не перебивай. Не всё, что скажу – поймёшь. Не всё поймёшь правильно. А что-то и вовсе откажешься понимать. И друг-товарищ твой, печать несущий, тоже пусть слушает. Связаны вы, и вся твоя стая в этой связке, как псы в сворке. И сплели упряжь вы сами, давным-давно – делом страшным, пусть и справедливым, на твой взгляд. Что-то ты не так сделал тогда, ой не то… Месть – справедлива, но только если не перевешивает то, за что причинена. Иначе Весы могут навсегда склониться в одну сторону – сторону Зла. Сядь! И не скалься!
Роза выкрикнула это резко и зло, останавливая поднимающегося на дыбы Кайзера, который в этот момент действительно стал похож на волка.
Зверя, готового прыгнуть и рвать, рвать… И его буквально вбило назад в кресло силой, которая выплеснулась в выкрике цыганки.
– Я тебе не сказки тут рассказываю, и умом пока не тронулась. Хотя там, в больнице, это легко могло произойти. Так что уважь того, к кому пришёл за помощью, пусть и скрипя зубами. Не рычи, я прошу, укроти в себе зверя. Вот, умничка.
Она перевела дыхание, выплеск отобрал немало сил.
– Вы создали нечто, тогда давно. И каждый из вас стал частью целого, братом брата, кровью от крови. Рождённые от разных матерей и отцов, в тот день вы вдруг стали больше, чем просто родня. Вы стали пальцами одного кулака. И ты, Кирилл, стал рукой, на которой вырос этот кулак. И жилами, которые сжимают и разжимают пальцы этого кулака. Ты стал сердцем созданного существа. И нити вашей связи может увидеть любой, кто умеет Видеть. Ты ведь давно это знаешь, не так ли? Не поэтому ли ты избегал требовать старый долг, ответь честно.
Кирилл мотнул головой, не желая отвечать на жгущие вопросы цыганки. Всё повернулось как-то совершенно не так – он думал, что получит ясный и короткий ответ, но, похоже, ошибся. И это обескураживало. Запертые глубоко-глубоко воспоминания начали шевелиться, просясь наружу. Стремясь прорвать наращенную за долгие годы броню. Доспехи одиночки, живущего лишь одним – местью. Который не умер когда-то давно лишь потому, что братья не позволили. И, не позволив умереть – стали его вечными должниками.