В начале марта 1841 года мисс Бронте получила во второй, и последний, раз место гувернантки. Ей посчастливилось стать членом добросердечного и дружелюбного семейства>138. Хозяйку дома Шарлотта рассматривала впоследствии как свою дорогую подругу, чей совет помог ей совершить один очень важный шаг в жизни. Но поскольку знания и умения мисс Бронте как гувернантки были весьма ограниченны, ей пришлось расширить их, взявшись еще и за шитье. Должность ее называлась «бонна», или гувернантка для маленьких детей, и, соответственно, ее должны были без конца занимать разными делами, не оставляя свободного времени. Это положение – неопределенные обязанности при постоянной занятости и круглосуточная зависимость от чужой воли – переживалось мучительно мисс Бронте, привыкшей у себя дома к большому количеству свободного времени. Чуждая праздности, в своем доме она была почти избавлена от пустых разговоров, составления планов, выполнения обязанностей и получения удовольствий, которые занимают почти все время в жизни других людей. Эта свобода позволяла ей предаваться тем чувствам и игре воображения, на которые, как ни странно это звучит, у других просто не хватает времени. Впоследствии, в конце ее краткой жизни, такая интенсивность внутренней жизни стала подрывать ее здоровье. Привычка «выдумывать», развивавшаяся и укреплявшаяся в Шарлотте по мере того, как она набирала силу, стала ее второй природой. Но в нынешнем положении все наиболее важные свойства ее личности оказались не востребованы. Она не могла (как у мисс Вулер) заниматься своими служебными обязанностями только днем, а вечер оставлять для занятий более близких сердцу. Разумеется, любая девушка, выбирающая работу гувернантки, должна отказаться от многого в жизни; все ее существование есть одно сплошное самопожертвование. Но для Шарлоты Бронте это была еще и попытка приложить свои способности к делу, к которому ее не готовила и даже сделала негодной предшествующая жизнь. В самом деле, ведь маленькие дети семьи Бронте росли без матери. Они не знали ни детского веселья, ни радости подвижных игр. Сестрам Бронте была неведома сама природа детства, его привлекательные стороны. Дети были для них некой причиняющей беспокойство, но необходимой принадлежностью существования человечества, и никакой внутренней связи с ними сестры Бронте не имели. Многие годы спустя, когда Шарлотта приезжала погостить в наш дом, она постоянно наблюдала за нашими маленькими дочерями, и я никак не могла убедить ее, что они – самые обычные, хотя и хорошо воспитанные дети. Она была удивлена и тронута любым проявлением внимания к другим с их стороны, любовью к животным, отсутствием эгоизма. Она уверилась, что они необыкновенные, и постоянно спорила со мной по этому поводу. Все это надо учитывать при чтении нижеследующих писем. Тому, кто теперь, после смерти мисс Бронте, может как бы сверху смотреть на ее жизнь, следует понимать, что никакое отвращение, никакое страдание никогда не заставило бы ее свернуть с пути, по которому она считала себя обязанной идти.