Известно, что в июле 1824 года велись долгие переговоры с руководством школы о том, смогут ли Мария и Элизабет поступить на учебу. В сентябре того же года мистер Бронте снова приехал сюда и привез с собой Шарлотту и Эмили, которые тоже должны были стать ученицами.
Может показаться странным, что никто из учителей не сообщил мистеру Уилсону о том, как обстояли дела с питанием в школе. Но надо помнить, что кухарка была в течение долгого времени связана с семейством Уилсон, в то время как учительницы приехали сюда, чтобы заниматься не хозяйством, а обучением. Им недвусмысленно дали понять, что не следует вмешиваться не в свое дело. Обязанности покупки и распределения провизии лежали на мистере Уилсоне и кухарке. Учителям не хотелось подавать жалобы по таким вопросам>49.
Было и другое испытание, которое сказывалось на здоровье учениц школы. Каждое воскресенье они отправлялись из Кован-Бридж в танстольскую церковь, где служил мистер Уилсон. Дорога – более двух миль – шла по продуваемым всеми ветрами холмам. Летом такая прогулка была делом веселым и освежающим, но зимой дети дрожали от холода, особенно те, кто еле передвигал ноги от недоедания. Церковь не отапливалась, в ней не было ни печей, ни камина. Она стояла прямо посреди поля, и влажные туманы пропитывали ее стены и пробирались в оконные щели. Отправляясь в церковь, девочки брали с собой холодный обед и съедали его в промежутке между службами, в комнате над входом, откуда можно было попасть на галерею. Эти походы в церковь оказывались очень трудны для слабых детей, и особенно для тех, кто, пав духом, мечтал только о родном доме – как, вероятно, мечтала бедная Мария Бронте. Ей становилось все хуже, ее мучил застарелый кашель – последствие коклюша. Девочка была куда сообразительнее своих соучениц и потому чувствовала себя среди них одинокой, но в то же время порой делала такие грубые ошибки, что учителя выставляли ее на позор перед другими, а одна из наставниц невзлюбила не на шутку. Это была та самая учительница, которая в романе «Джейн Эйр» получила фамилию Скэтчерд, а истинное ее имя я скрою из соображений гуманности. Вряд ли нужно говорить, что образ Эллен Бёрнс представляет собой точную копию Марии Бронте – настолько точную, насколько позволял необыкновенный талант ее сестры. Даже в последние годы жизни Шарлотты, когда нам довелось встретиться, у нее начиналось сердцебиение от бесплодного негодования при воспоминании о той жестокости, с которой эта женщина обращалась с ее нежной и терпеливой умирающей сестрой. Вся эта часть «Джейн Эйр» – буквальное воспроизведение сцен, которые разыгрывались между ученицей и наставницей. Все, кто учился в школе в те времена, узнали бы девочку, с которой описаны в романе страдания Эллен Бёрнс. А еще они легко узнали бы учительницу, названную в книге «мисс Темпл»