— Мы бы сами могли сплавать, без тебя, — не слишком уверенно произнес Руслан.
— До буйков на надувном матрасе, — отрезал Ринат. — Не обижайтесь, парни, но иначе нельзя. «Афалина» меня кормит, я Земфиру кормлю. — Он тяжело опустился на скрипнувший под ним стул. — Признаться, мне без них и жить-то незачем. Забери у меня дочь, забери у меня море и все, кранты, спекся Ринат.
— Никто у тебя ничего не заберет, — успокоил его Самсон, протягивая пачку стодолларовых купюр. — Вот пять тысяч баксов, как договаривались.
— Благодарю. — Татарин сунул деньги в карман, не считая. — Ясное дело, что никто ничего не заберет, а если попробует, я его с гаубицей в руках встречу.
— У тебя пушка есть? — изумился Руслан.
— Я так свою двустволку называю. Лупит, как гаубица.
— Ну, тогда мы спокойны, — усмехнулся Самсон. — А то, думали, кто нас защитит в случае чего?
— Напрасно зубоскалишь, — осадил его Ринат. — Если что не нравится, так и скажи. А зубоскалить — не мужское дело.
— Ладно, не обижайся, брат, — буркнул Самсон. — Лично я к тебе со всем уважением.
— Вот и ладно, — сказал Ринат, вставая. — Тогда спокойной ночи.
Руслан, решивший, что между его другом и хозяином дома вот-вот вспыхнет ссора, незаметно перевел дух. Но в этот момент Самсон продекламировал:
— Спокойной вам ночи, приятного сна, желаю вам видеть осла и козла.
— Кого-кого?
Ринат, дошедший до двери, остановился и обернулся. Лицо у него приняло настороженное выражение. Руслан снова внутренне напрягся.
— Осла и козла, — повторил Самсон, как ни в чем ни бывало. — Осла до полночи, козла до утра. Спокойной вам ночи, приятного сна.
— Ты к чему этот стишок рассказал? — спросил Ринат, подбоченившись. — Осла, козла… На кого ты намекаешь?
— Да расслабься ты. Никто тебя не подкалывает. Просто батя мне и Мишке всегда этот стишок перед сном рассказывал.
Увидев, как помрачнело лицо парня, Ринат осторожно поинтересовался:
— Твой отец… с ним все в порядке?
— С ним — да, — угрюмо ответил Самсон. — А вот брата нет больше. Мусора убили. Якобы при попытке к бегству. В спину стреляли, суки. Смотреть Мишке в глаза побоялись.
— Соболезную, — тихо произнес татарин, погасил свет и бесшумно выскользнул за дверь, что казалось чудом при его солидном весе.
Некоторое время Самсон хранил молчание, приглядываясь в темноте к фигуре товарища, а потом спросил:
— Спишь?
— Почти, — пробормотал Руслан.
— Хочу выяснить… Ты как к Земфире относишься?
— Нормально. Отвяжись.
— А я вот в нее, кажется, втюхался. У меня такое чувство, что она в меня тоже. Неровно она ко мне дышит. Заметил?