Она подошла к окну и распахнула его настежь. Холодный осенний ветер пах влажными листьями и будущим снегом. Он потрепал волосы и одежду на Тамаре, она поежилась, но осталась стоять возле окна, облокотившись о подоконник.
Из темноты доносился только редкий лай собак и шелест последних листьев на голых ветках. Небо было высоким, пронзительно черным и звездным. Сказочный, четко очерченный месяц висел над самой головой Тамары. Хмельная, она заворожено смотрела на него, не чувствуя холода. Так прошло минут десять.
— Ну, ладно, — сказала Тамара сама себе и закрыла окно. — Пора баиньки.
Пошатываясь, она поднималась по лестнице и посмеивалась над каждым своим неверным шагом:
— Тоже хороша!
На кровать она упала как подкошенная, даже не успев до конца раздеться.
Очень скоро в доме стало так же тихо и темно, как на улице. Казалось, в открытое окно вместе с осенним ветром проник и мрак. Ни сырая осень, ни темная ночь не спрашивали ни у кого разрешения. Они просто приходили, когда наступал срок.
Впрочем, как и смерть.
* * *
Тамара проснулась от сильной жажды. Она приоткрыла глаза и, застонав, скривилась:
— Господи! Так это был не сон…
Она с трудом поднялась с кровати и, не утруждая себя тем, чтобы накинуть что-то поверх кружевной ночной рубашки, пошлепала босыми ногами в кухню.
Войдя в комнату, она увидела Боровика, сидящего за столом, и, подскочив, вскрикнула от неожиданности:
— Боровик? Что ты здесь делаешь?
Начальник охраны пожал плечами:
— Кофе пью. Разве это похоже на что-то другое?
Сложив руки на груди, чтобы прикрыть себя от похотливого взгляда Боровика, Тамара опустилась на стул напротив.
— Вечно ты, как невидимка! — недовольно буркнула она. — Чуть до инфаркта не довел.
Заметив, как Тамара смущается своего слишком откровенного наряда, Боровик ухмыльнулся:
— Не стесняйтесь, Я не буду на вас смотреть. — Он демонстративно отвернулся в другую сторону.
Тамара замерла от удивления, не придумав, что ответить. Казалось, что безразличие, проявленное подчиненным, смутило ее еще сильней, чем его откровенный взгляд.
— Хотя посмотреть, конечно, приятно, — улыбнувшись, Боровик повернулся к Тамаре. — Поэтому я, пожалуй, повернусь.
— Ну, ты и хам, Боровик! — возмутилась она, стараясь скрыть ликование.
— Вы, правда, так думаете? — удивился Боровик. — Значит, мне показалось, что вам не понравилось, когда я отвернулся?
От гнева лицо Тамары покрылось румянцем, но Боровик опередил ее, спросив почти ласково:
— Лучше скажите, вы кофе будете?
Было видно, как Тамара борется с гневом, стараясь держать себя в руках. Победа осталась за ней.