– И к чему это вы клоните? – встряла Загряжская, и поскольку в ее голосе сразу же прибавилось железного скрипа, генерал понял, что попал в цель: старуха взбесилась, да и обе ее гостьи выглядели оскорбленными.
– Мой долг пресекать любые попытки подрыва государственного строя.
– Так это получается, что моя племянница и внучка покусились монархию? – вмешалась в разговор графиня Румянцева. Сейчас, со сверкающими от злости глазами, она больше не казалась миловидной и добродушной старой дамой, перед Бенкендорфом предстал боец.
– Если они не сами устроили взрыв, им нечего опасаться, – с деланным дружелюбием откликнулся генерал. Он внимательно ловил мгновенную смену выражений на лице графини Чернышевой. Та сначала оскорбилась, а потом явно испугалась. Этого Бенкендорф и добивался, и, увидев, что женщина попалась в ловушку, он вкрадчиво заговорил: – Софья Алексеевна, вы уж не обижайтесь, но и меня поймите. В экипаже кроме вас и графини Веры никого не было, слуг я в расчет не беру – слишком уж они мелкие сошки для такого покушения, ну а раз так, то вы должны мне рассказать, кому мешаете. В чем дело? Это месть? А может, корысть? Вдруг вы чем-нибудь обидели опасных людей или графиня Вера кому дорогу перешла? Или дело куда серьезней и с вашим сыном связано?
На Чернышеву стало жалко смотреть: ее и до этого заплаканное лицо покраснело еще сильнее, из глаз хлынул поток слез, она громко всхлипнула и, рухнув на стул, закрыла лицо руками.
– Полегче, сударь, – злобно крикнула из своего кресла Загряжская, а ее подруга подошла к своей племяннице и заслонила ее собой.
– Не могу ничего поделать, сударыни, служба, знаете ли, – откликнулся Бенкендорф, – разговора этого нам с вами не избежать, ведь нынешнее происшествие неминуемо станет известно государю. Он с меня спросит, да и вы должны быть заинтересованы в аресте злоумышленников.
Наталья Кирилловна тут же разразилась возмущенной тирадой, но Румянцева ее остановила:
– Погоди минуту, Натали, пусть генерал лучше задает нам вопросы, тогда и дело сдвинется и поводов для обид меньше будет. – Она повернулась к Бенкендорфу и предложила: – вы спрашивайте.
– Как угодно, – невозмутимо согласился тот. Пока все шло как по маслу, он вел этих дам в нужном для себя направлении, а они даже не догадывались об этом. – Поясните, пожалуйста, не знаете ли вы кого-нибудь из товарищей вашего сына по преступному обществу, обиженных на него?
Почти овладевшая собой Софья Алексеевна вышла из-за спины тетки и тихо пояснила:
– Друзья моего сына служат с ним одном полку. Все они находятся в столице, а я с дочерьми живу в Москве, я не знаю даже их имен.