- Говорю я, зимой и весной медведь злой. Весной от голода, зимой оттого, что спать не дали. Надобно травить медведя собаками.
Гедимин насмешливо взглянул на говорившего и, пряча улыбку в пушистых усах, пробасил:
- Предоставь это мне. Пусть егеря только поднимут, а я самолично убью его.
Князь Александр ехал чуть позади. Рядом боярин Колыванов. Сегодня Александр твёрдо решил поговорить с литовским князем.
«Надоело, - думал он, - что на тя глядят как на вассального князя. А тут ещё московским послам Гедимин такую честь оказал! Плещеев-то, богохульная рожа, - Александр от злости передёрнулся, сплюнул через плечо, - над новгородскими боярами глумление какое учинил!»
Под утренним солнцем снег искрится и переливается. Александр щурится, почему-то припоминает детство, как мальчишкой бегал на Тверцу кататься на салазках. От этих воспоминаний сжало душу. Давно уже не было вестей из Пскова…
Егеря обложили берлогу. Собаки рвались из рук, неистовствовали. Охотники спешились, стали в стороне. Гедимин подошёл к здоровенному егерю, ковырявшему рогатиной в берлоге, прислушался к рычанию зверя, сказал утвердительно:
- Злится.
Александр промолвил так, чтобы слышал один Колыванов:
- Экая невидаль! Да у нас на Руси парнишки и те на медведя хаживают, а тут сколь навалилось, - и ушёл в кусты.
Он не видел, как медведь вылез из берлоги, как Гедемин, выхватив у егеря рогатину, пошёл на зверя.
Схватка была короткой, и, когда Александр возвратился, медведь уже лежал на буром от крови снегу.
Александр разыскал глазами Гедимина. Тот, разгорячённый, распахнув подбитую мехом куртку, сидел на пне и наблюдал, как егеря снимают со зверя шкуру. Поодаль шумною толпою стояли вельможи. Маленький, тщедушный вельможа, тот, что дорогой предлагал травить медведя собаками, кружился на одной ноге, перебивая всех:
- Как он его поддел, а тот как заревёт! А медведь, я вам скажу, матерой…
Егеря доставали из сум закуски, ставили на ковёр.
«Теперь в самый раз», - решил Александр.
- Великий князь, - произнёс он, подходя к Гедимину, - выслушай меня.
Гедимин поднял на него глаза, нахмурился:
- Что те, князь, надобно?
- Хочу о деле с тобой говорить!
Гедимин недовольно заметил:
- На охоте об охоте говорят.
- А мне невмоготу боле.
- Ну, коли так, - пятерней пригладил усы, откашлялся, - говори!
- Я, великий князь, на помощь твою уповаю. Пойди со мной на Москву, помоги на отчий стол сесть.
Гедимин отрицательно покачал головой.
- Нет, князь, воевать с Москвой мне нынче не время. Одно, что дружина моя всегда наготове противу рыцарей должна быть, а ещё, сам ведаешь, с Калитой у нас ныне ряда.