Река Килгана, метеостанция
– А ты мне вот что скажи, – посмотрел на Леонида Матвей Федотович, – ты сам-то веришь, что клад есть?
– Есть, – кивнул пивший чай Леонид. – Я слышал, как мама с отцом ругалась. Мол, живем как дикари, а ты возьми оттуда что-нибудь, и уедем с этой проклятой Колымы. Ведь никто за этим богатством не придет, – Леонид качнул головой. – А отец сказал: за это дед мой погиб и отец. И я Иудой не буду – клад принадлежит государству. Ну, а мне лично – моя законная часть… Мама рано умерла, мне четырнадцать только исполнилось. Отец меня отправил на материк, к тете Любе. Я там десятилетку закончил, в рязанское училище поступил. А до этого у местного тренера боевое самбо постигал. Потом карате занимался, а в училище – рукопашный бой. Одним из лучших был, – вздохнул он. – Собственно, когда узнал, что отца убили, сразу понял, за что. Брата уговаривал, мол, уезжай. Он ни в какую. А потом через два года и его. Убили. Я ни отца, ни Валерку похоронить не смог. Воевал, – вздохнув, Леонид закурил. – Я себе слово дал: найду тех, кто отца и брата с семьей убил, и сам приговор вынесу. И сам исполню. Пусть делают со мной что хотят. Но я свое слово сдержу. Хорошо, что звонок мой Прокопенко принял. Теперь он от меня никуда не денется и остальных назовет. Он лета ждать будет, – уверенно проговорил Леонид. – Потом загримируется, документы наверняка уже приготовил, и попробует на автобусах в Якутию пробраться. Самолетом он не рискнет, до железки будет добираться. Но я его с Колымы не выпущу.
– А если не узнаешь? – спросил Матвей Федотович.
– Узнаю, – уверенно проговорил Суханов. – Обязательно узнаю, – кивнул он.
– А почему не хочешь, чтобы он по закону ответил? Наверняка дадут пожизненное, а это, многие говорят, хуже расстрела. Я видел по телевизору, как они там мучаются, – он качнул головой. – Да и просто постоянно сидеть в камере и знать, что никогда отсюда не выйдешь. По-моему, это действительно хуже расстрела…
– Я слово дал, – прервал его Леонид. – И убивать каждого буду долго, – процедил он.
– Я так и понял, – прервал его Матвей Федотович. – Дело твое, конечно…
– А почему у вас фамилия другая? – спросил Леонид. – Маслов. Ведь у генерала…
– У него фамилия отца, у меня – мамы, – пояснил Матвей. – Мы с ним с детства не ладили. Он старше на два года и никогда не был мне настоящим старшим братом. Женился поздно, правда, успел сделать сына и дочь. Алка хорошая девушка, а вот Васька – сволочь. Он мотался с отцом по гарнизонам. Там и научился стрелять, овладел боевыми искусствами. Поступил в пограничное училище, закончил и старшим лейтенантом отправился на границу с Грузией. Там и попал под трибунал. Его купили наркобароны, он помогал переправлять им груз. Его судили, но дали условный срок. Арсений был очень недоволен, требовал сурового наказания. А Василий начал заниматься бандитизмом. Серия заказных убийств, и он попал в розыск. Арсений проклял его. Но Василий до сих пор жив-здоров, и именно он в Магадане пытался убить сестру. Как он попал в Магадан, как сумел уйти, я не понимаю, – пожал он плечами.