— Прошу вас, дорогой мой. Они клянутся, что больше у них нет ни капли. Что тут у вас с Шейлой? Опять пристаёте к нему, Шейла? Вы славная девочка, но иногда бываете ужасно надоедливы.
— О!.. — Шейла едва удержалась от того, чтобы выпалить что-то, вероятно, очень грубое и весьма неприличное для дамы. Мистер Периго бросил мне быстрый многозначительный взгляд.
— Теперь вам надо познакомиться с миссис Джесмонд. Сегодня мы все её гости.
— Я, собственно, уже знаком с нею, — сказал я.
— Я так и знала! — воскликнула Шейла сердито. — Все загадочные мужчины и загадочные женщины — одна компания.
Тем не менее, когда я направился с мистером Периго к стойке, Шейла шла вплотную сзади и всё время щипала меня за локоть. Жена военного, окружённая десятками других военных, с которыми она, видимо, состояла в более чем приятельских отношениях, Шейла должна была чувствовать удовлетворение и, вероятно, чувствовала его. Но от неё всё же исходили какие-то волнующие призывы. Я благодарил бога, что она не принадлежит к тому типу женщин, который мне нравится.
— Ну, скажите на милость, как это странно вышло! — воскликнула миссис Джесмонд после того, как я поздоровался и был представлен сопровождавшим её молодым людям, лётчику и армейцу. — А я надеялась, что вы позвоните мне, как я вас просила.
Я сказал (и не соврал), что собирался позвонить завтра. Потом спросил, понравилось ли ей представление.
— Мерзость! — воскликнула она, улыбаясь своим двум кавалерам. — Я никогда не бывала в этом ужасном театрике, но мистер Периго настаивал, и мальчики его поддержали. Они говорят, что здесь выступает какая-то совершенно замечательная акробатка.
— Сногсшибательная! — изрекла авиация.
— Я слыхал о мамзель Фифин, — сказал мистер Периго с напускной серьёзностью, — и как будто даже видел её в Медрано, в Париже. Вы, наверное, ведёте счёт её трюкам?
— Интересное зрелище, — сказала армия.
— Значит, придётся опять втискиваться в эти жуткие кресла, — вздохнула миссис Джесмонд, сияя улыбкой на все стороны. — Мистер Нейлэнд, я сегодня праздную, — только сама не знаю, что именно, — и пригласила всех этих милых людей обедать в «Трефовой даме». Не хотите ли к нам присоединиться?
Я поблагодарил, и мы вернулись в зал. Теперь я сидел в их ряду, зажатый между Шейлой и мистером Периго. Толстый чужестранец по-прежнему стоял у стены, но и бровью не повёл в сторону миссис Джесмонд. Я поймал себя на том, что думаю о миссис Джесмонд, вместо того, чтобы любоваться бурным галопом шести белокурых «гёрлс». В вагоне я не имел возможности хорошо рассмотреть её, заметил только, что у неё длинная шея, что она богато одета и очень красива. Теперь я видел, что она уже не молода, во всяком случае, не моложе меня. У неё была хорошая фигура, круглое лицо, розовое, как персик, и красивые глаза, глаза женщины пожившей и опытной. Как многие женщины, успешно воюющие со своим возрастом, она производила впечатление не совсем «настоящей». Казалось, стоит хорошенько встряхнуть её — и она рассыплется в прах. Что касается меня, то я не захотел бы и пальцем её коснуться, но было в ней что-то тревожащее и даже влекущее. Она напоминала экзотический плод, который слишком долго пробыл в дороге и, вероятно, внутри уже совершенно сгнил, но всё ещё издаёт сладкий, чуть затхлый аромат.