— Отличная шутка, миледи! Замечательная, а я даже не сразу и понял… Но я хотел бы подчеркнуть, что этот человек работал лучше многих, поэтому определенно заслуживает награды. Если бы вы взяли на себя труд рассказать его величеству…
— Хорошо, непременно, я так и сделаю, — Тера устало улыбнулась в ответ: не поверил — ну и ладно, исполнительный служака спокойней будет спать ночами, по крайней мере, до момента коронации, а может, и тогда не узнает в Дорнане ан’Койре своего наемного работника. — Не смею вас задерживать, сержант. Благодарю за службу Эрнодару!
— Для меня это высокая честь, миледи! — рявкнул на прощание Дигс и, наконец, удалился.
Придворная чародейка тяжело вздохнула. Навязывая исполнительному сержанту дополнительную «пару крепких рук» она, говоря откровенно, была уверена, что долго этот работник не продержится — день — два, а затем отвлечется на что‑нибудь более привычное и приятное. Но, к ее удивлению, на следующий день, заявившись на помощь команде строителей дворца, Ильтера увидела среди трудяг и Дорнана Койра, наравне с остальными таскающего полусгоревшие перекрытия и очищающего площадь от кусков дворцовой мебели. И каким только чудом ему удалось ускользнуть из‑под бдительного пригляда Даллары?! Тера была уверена, что, заполучив в свои жадные руки будущего государя, леди Игрен вцепится в него мертвой хваткой.
Так или иначе, Дорнан работал на Дворцовой площади вместе с остальными, стараясь ничем среди них не выделяться. В пропыленной и перепачканной простой одежде, с волосами, подвязанными каким‑то невзрачным шнурком, чтобы не падали на глаза, вспотевший и «украшенный» золой пожарища, он смотрелся на площади ничуть не хуже, чем в официальном одеянии во время похорон Майрита или сватовских визитов в ее дом. Заметив Теру, он ей улыбнулся — подумать только, улыбнулся! — и приветственно махнул рукой. Она вежливо склонила голову и отправилась разбираться с тем, что рабочие стаскивали под навес.
Во время одного из перерывов Дорнан подсел к чародейке, как раз проверявшей, сможет ли она восстановить часы из королевской опочивальни. Старый громоздкий механизм отбивал время с потрясающей точностью и громкостью. Однажды Майрит сказал, что ненавидит эти часы за то, что они будят его даже по ночам, но преклоняется перед их преданностью семье: с таким хронометром можно точно сказать, что никакие беды король Эрнодара не проспит. Во время пожара корпус сильно пострадал, и Тера опасалась за сохранность упрямого механизма. Она все еще отчаянно цеплялась за все, что могло хоть как‑то напомнить Майрита.