Мне тогда со стороны было хорошо видно. В первый день знакомства я привез Ивану Григорьевичу какую-то посылочку от родственников. В гостиницу он меня не отпустил. Так до конца его дней с приездом в Тюмень и ночевал я у писателя.
Чувствовалось, что гость из Мужей был ему дорог уж тем, что именно там остались прототипы его «Живуна». Работая редактором районки, привозил подшивки или отдельные номера. Если нам, газетчикам, они казались вполне обыденными, то на Ивана Григорьевича каждая заметка или статья, где речь шла о жизни земляков, действовала, как бальзам на душу.
Приходилось, конечно же, извещать писателя и о печальных событиях. Уходили из жизни родственники Ивана Григорьевича и прототипы «Живуна».
— Во-он о-но что, — сильно окая, растягивал слова Иван Григорьевич, поскольку язык его слушался плохо, и надолго замолкал, глядя через окно на кусок облезлого неба, придаваясь каким-то своим воспоминаниям.
Шурышкарский район по площади не с одну европейскую страну, а жителей не более 10 тысяч человек. Так что в лицо почти все друг друга знают.
— А что-о еще там делается, — пытаясь встряхнуть себя от воспоминаний, обращается Иван Григорьевич. — Как мужики, строятся?.. Много молодежи остается дома?.. Вьют свои гнезда?.. К реке, к лесу как относятся?..
Я уже знал, что горестные мотивы из разговора надо убирать, не бередить душу писателя.
— Вы старика Шиянова знали?
— А ка-ак же. Жив еще э-этот чудак?
— Так ему некогда помирать, Иван Григорьевич. Работает, лошадей пасет на острове Мелексим…
— Зна-аю. По середине Большой Оби этот песчаный остров…
— Так вот, — отвлекаю я писателя. — Видит он давеча, как сверху по течению со стороны Тобольска спускаются четыре шлюпки под парусами и с лозунгом: «Никто не забыт, ничто не забыто!» Это, оказалось, студенты исторического факультета собирают материалы про участников войны.
Уху из жирного муксуна приготовил старик для гостей. По кругу пустил рюмку. А после второй и третьей его понесло… Он не только не счесть мостов повзрывал и гнал фашистов до самого Берлина, но лично встречался с Жуковым. И хоть стал Героем Советского Союза, местный военкомат до сих пор награду не представил…
— Ну-у и что-о дальше-то?..
— Так вы же знаете, что он нигде не служил и не призывался.
Студенты по прибытии в Салехард — сразу же в окружком партии с рассказами о новонайденном герое. Там такой шум поднялся… Вот меня и послали разбираться от газеты с этим подвигом. Выяснилось, что дурачился Шиянов, любил мозговые извилины у окружающих проверить. В том числе проверил и начальство.