Нет, я не боялся расплаты за клевету. Если я гад – отвечу! Пусть обвинят и арестуют, это снимет тревогу с души.
Не кары я испугался, а укора собственной совести.
– Предъявляли ли вам подобное обвинение раньше? – уточнил Судья для порядка, готовясь закрыть дело.
– Периодически подобные инсинуации случались, – овладев собой, ответил Горбачев в своей привычной манере. – Но они, я вам скажу, полностью безосновательны.
– Иными словами, вы отрицаете обвинение в убийстве?
– Безусловно. Хосударство распалось уследствие объективных исторических обстоятельств, у результате накопиушихся внутренних противоречий.
С детства помню его произношение: половина букв «г» звучит мягко, по-украински, а вместо многих «в» – «у». Южанин…
Генсек продолжил:
– Процесс пошел, и он был неизбежен. Моей задачей было минимизировать негативные последствия происходящего естественного распада, и я считаю, что исполнил эту миссию почти безупречно.
Кто-то робко хлопнул, его поддержали, и через секунду зал взорвался овацией.
Старец был так убедителен, что я чуть не заплакал от ощущения собственной мерзости. Как смел я покуситься на этого достойного человека! Жизнь кончена… Руки невольно прицелились хлопать в такт толпе – и вдруг меня словно толкнули. Я вспомнил. Быстро вынул блокнот и нашарил нужную страницу.
– Позвольте… – сказал я, когда овация стихла. – Вот я тут записал… Михаил… Сергеевич, в марте 1992-го в Мюнхене вы публично сказали: «Мои действия отражали рассчитанный план. Задачу мы решили: тоталитарный монстр рухнул»[1].
Зал провалился в тишину. Каждое мое дальнейшее слово звенело, как колокол в безветренном небе.
– А в ноябре 2009-го, – продолжал я, читая в блокноте, – репортер агентства Euronews спросил вас: «СССР развалился. Почему не удался ваш проект?» Вы ответили: «Я не согласен с вашим выводом, что проект не удался. Он настолько удался, что никто не способен вернуть страну назад. Так что перестройка победила»[2]. Дважды с интервалом в 17 лет вы сказали одно и то же. Простите, господин Судья, но если это не признание заранее спланированного умысла по убийству, то что это?
Я смолк, и стало совсем тихо. Лысина с отметиной заблестела, бывший президент вытер ее платком.
– Так ли это, господин Горбачев? – переспросил Судья. – Прошу вас говорить только правду: ведь факты нетрудно проверить… Произносили ли вы приписанные вам истцом слова?
– Произносил, – признался генсек после некоторой паузы. Голос его слегка дрогнул.
– Что ж. – Судья встал.
Публика невольно поднялась тоже, безо всяких понуканий.
– Я усматриваю в деле признаки состава преступления. Дело принимается в производство. Трибунал назначит Прокурора и Адвоката для подробного изучения обстоятельств. Первое слушание состоится завтра.