— Мне кажется, вы не сознаете, насколько это бестактно с вашей стороны.
— Будете смотреть на все со своей колокольни — никогда не напишете ничего стоящего. Нужно сохранять полнейшую объективность и отбрасывать прочь все личное. Уж не думаете ли вы, что я прямо возьму и вставлю в свою книгу что-то про вас и про вашего отца? Такие приемы к лицу газетным репортерам, а я как-никак романист. Что меня интересует — так это причины и следствия, человеческие реакции и слабости, ключевые черты характера. А как люди подают себя, меня не интересует — все это только маска, чисто внешняя сторона дела.
Больше ни один из них не сказал ни слова. «Кадиллак» пересек по мосту Гудзон, свернул с автострады и поднялся по крутому въезду в Спьютен Дайвил.
Только тут Никки нарушила молчание и хмуро заявила:
— Я это сделаю, пожалуй.
— Что именно?
— То, что вы предлагаете. Напишу историю Барбары Браун.
Эллери усмехнулся. Они тем временем въезжали под широкую арку «Храма здоровья». Эллери поехал по дорожке, которая перед домом описывала эллипс. Тут он увидел, что в доме два подъезда, разделенные двумя или тремя окнами. Кроме того, ему бросилось в глаза, что два окна на втором этаже забраны стальными решетками.
— К какому подъезду, мисс Браун? — спросил он. Никки ответила без колебаний, поскольку Барбара все подробно описала ей.
— Справа — общий вход в санаторий, там должно быть открыто. Я не взяла свой ключ от левого подъезда, когда уходила. Этим левым входом обычно пользуется только наша семья.
Эллери остановил машину, вышел, взял багаж Никки с заднего сиденья и открыл ей дверцу.
— Большое спасибо, — сказала она, выходя и берясь за ручку своего чемодана. Но он не отпускал чемодан.
— Вы не хотите представить меня своему отцу?
— Наверное, сейчас не самый лучший момент для этого.
— Я тоже подумал, что это лучше было бы сделать сегодня вечером. И пусть вас не беспокоят проблемы с полицией. Я позвоню своему отцу и сообщу, что вы уже вернулись домой.
— Вашему отцу?
— Да, инспектору Квину.
Она в полной растерянности уставилась на него.
— Вы хотите сказать, что… Что вы — Эллери Квин?
— Вот именно.
Он снова усмехнулся.
— Но я прощаю вам все сказанное обо мне. Можно мне заехать еще раз сегодня вечером?
Еще несколько секунд она не могла произнести ни слова. Только молча смотрела на него, сверкая глазами.
— Я никогда в жизни не желаю видеть вас больше, слышите, вы, аферист и обманщик!
Она вырвала у него свой чемодан, бросилась бежать через сквер и исчезла в доме — в «Храме здоровья» Джона Брауна, где уже начала разыгрываться трагедия.